После того, как 4 октября 2011 года в «Известиях» увидела свет статья Владимира Путина «Новый интеграционный проект для Евразии - будущее, которое рождается сегодня», не утихают споры о том, чем будет и чем уже успело стать новое объединение. В мае прошлого года в казахстанской столице был подписан договор о создании Евразийского экономического союза (ЕАЭС), который вступил в силу с началом 2015 года. 2 января к тройке государств-основателей этой интеграционной структуры присоединилась Армения. Свой интерес к вступлению (сопровождаемый непростыми коллизиями, что характерно для любого наднационального объединения) обозначили Киргизия и Таджикистан. Выступая в апреле 2015 года на III Международном форуме «Евразийская экономическая» перспектива», спикер Госдумы российского Федерального собрания Сергей Нарышкин заявил, что около 40 стран хотели бы создать зону свободной торговли с ЕАЭС. И среди них представлены не только государства постсоветского пространства, но и «дальнего зарубежья».
Время от времени эксперты и политики обращаются к рассмотрению возможностей для вступления Азербайджана в Евразийский экономический союз. И на первый взгляд, для этого есть значительные предпосылки. Прежде всего, Азербайджан имеет важное стратегическое положение как связующее звено между Большим Кавказом и Центральной Азией (через Каспийское море) и Ближним Востоком (через общую границу с Ираном). Среди закавказских республик (да и постсоветских стран в целом) Азербайджан имеет хорошие экономические показатели. Не зря он был включен Всемирным экономическим форумом в группу из 50 стран по уровню экономической конкурентоспособности. Многие обозреватели отмечают азербайджанскую энергетическую «специализацию» и нерешенность проблемы диверсификации национальной экономики. Однако при всех имеющихся проблемах и недостатках многие страны и на Западе, и на Востоке (включая и РФ), видят в Баку важного экономического партнера.
В условиях фрагментации постсоветского пространства и конкуренции интеграционных проектов на его просторах Азербайджан не примыкает к блокам или альянсам, которые можно рассматривать в качестве угрозы для российских национальных интересов.
Прикаспийская республика сотрудничает с НАТО, но не декларирует готовность вступать в альянс в отличие от Грузии и Украины. На сегодняшний день Азербайджан – член Движения неприсоединившихся стран. Развивая партнерство с ЕС, Баку не пошел на подписание Соглашения об Ассоциации с этой структурой. И не пытается в отличие от других государств постсоветского пространства форсировать этот процесс.
Российская дипломатия рассматривает Азербайджан в качестве стратегического партнера (о чем не раз публично говорили и первые лица страны). Данный подход определяется несколькими факторами. Во-первых, это общая сухопутная граница по дагестанскому участку (284 км) и акватории Каспийского моря. Во-вторых, РФ вовлечена в разрешение нагорно-карабахского конфликта. Но в отличие от ситуации в Грузии и двух этнополитических конфликтов в Абхазии и Южной Осетии российское участие в мирном процессе поддерживается Баку, хотя время от времени критические стрелы направляются и в сторону Москвы. Но разве не то же самое происходит в отношении к Вашингтону и Парижу (двум другим сопредседателям Минской группы ОБСЕ, занимающимся посредничеством в разрешении застарелого этнополитического противостояния)? В-третьих, в двусторонних отношениях большую роль играет фактор диаспор (азербайджанцы в России, русские и представители дагестанских народов в Азербайджане). В-четвертых, признавая за Москвой роль «мотора» евразийской интеграции, следует понимать, что ЕАЭС не ограничивается территорией одной России. И к сотрудничеству с Азербайджаном значительный интерес проявляют Казахстан и Белоруссия.
Если бы вся ситуация вокруг интеграционного потенциала прикаспийской республики ограничивалась только описанными выше факторами, то текст данной статьи можно было бы на этом завершить оптимистическим прогнозом о скором пополнении Евразийского экономического союза новым членом. Однако же помимо приведенного «актива» есть пассив, который заставляет нас относиться к азербайджанским перспективам в ЕАЭС со скепсисом. На поверхности, что называется, конфликт Баку и Еревана и судьба Нагорного Карабаха. Данное противостояние имеет многоплановую природу и касается не только статуса определенных территорий, но и всей постсоветской идентичности армян и азербайджанцев, коллизий между правом наций на самоопределение и территориальной целостностью, соблюдением прав человека и гарантиями безопасности (не только индивидуальной, но и коллективной).
Между тем, хотелось бы начать подведение баланса возможных минусов с вещей менее очевидных, но не менее значимых. Действительно, Москва и Баку имеют немало точек соприкосновения (начиная от готовности РФ к поддержке действующей власти и нежеланию к проведению «демократических экспериментов» на азербайджанской почве и заканчивая безопасностью дагестанского участка границы и экономических проектов). Но у двусторонних отношений есть своя специфика. Она проявляется в том, что прикаспийская республика развивает сотрудничество с Москвой избирательно.
Есть круг вопросов, по которым Азербайджан видит Россию в качестве важного и выгодного партнера, но есть и сферы, где Россия – явный конкурент.
И в первую очередь, это касается энергетики, базовой отрасли для безопасности и экономического развития обоих государств.
В сентябре прошлого года в Баку с большой помпой отметили юбилей т.н. «контракта века» (речь идет о подписании соглашения между Азербайджаном и 12 нефтяными гигантами западных стран). И по сей день этот документ во много определяет азербайджанский внешнеполитический и внешнеэкономический курс. Об этом четко и недвусмысленно высказывается известный эксперт вашингтонского Центра стратегических и международных исследований Джеффри Манкофф, говоря о таком приоритете США, как «продвижение геополитического плюрализма и обеспечение поставок каспийской нефти и газа в Европу». По его словам, «в зависимости от развития мировых энергетических рынков в ближайшее десятилетие или около того значение поставок каспийских энергоресурсов для Европы может пойти на убыль. Но США все же будет поддерживать трубопроводы через Южный Кавказ, как средство для обеспечения геополитического плюрализма» (1). Баку сумел приспособить свою стратегию под энергетические фобии США и ЕС относительно «нефтегазового оружия» России и «энергетической империи», которая якобы стремится к восстановлению СССР. Уже не первый год Азербайджан – неотъемлемая часть этого «плюрализма». Это позволяет ему уходить от критики со стороны Вашингтона и Брюсселя относительно нарушений прав человека и отступления от демократических норм. Разве кто-то повел жесткую санкционнную войну против Баку за то, что была исправлена Конституция государства и установлена норма для неограниченного количества легислатур для одного человека? Или - другой пример. Летом 2014 года в Азербайджане прошла серия арестов среди журналистов, правозащитников и экспертов. Арестам подверглись журналисты Рауф Миркадыров и Хадиджа Исмаилова, супруги Ариф и Лейла Юнусовы, эксперты и правозащитники, а также ряд других персонажей (2). Разве Госдеп или Еврокомиссия стали из-за этого клеймить бакинскую «диктатуру»? Ведь белорусскому «Батьке» или «диктатору» Януковичу не спустили бы и десятой части подобных дел. Между тем, все эти инциденты не были помехой для того, чтобы до трети всех грузов НАТО из Европы для афганской операции проходило бы именно через азербайджанскую территорию.
Конечно, Азербайджан не полностью удовлетворен ролью Москвы в нагорно-карабахском процессе. Делает это Баку в отличие от Тбилиси времен экстравагантного Михаила Саакашвили корректно и аккуратно. При этом, не скрывая, что предпочел бы не российскую приверженность статус-кво, имеющуюся сегодня и не балансирование между сторонами конфликта, а прямую поддержку. Не делая, впрочем, каких-то принципиальных предложений со своей стороны вроде ревизии «энергетического плюрализма». Осуждать за это кого бы то ни было, и морализировать по данному поводу вряд ли имеет какой-то практический смысл.
Просто важно зафиксировать, у сторон есть существенные разночтения. Это не плохо и не хорошо, но Баку стремится проводить «политику качелей», выбирая сферы, которые ему интересны в РФ и на Западе. Но этот курс создает препятствия на пути евразийской интеграции.
Вернемся теперь к нагорно-карабахскому конфликту. В Баку термин «разрешение» понимают как победу над Арменией и армянами (это не выдумки, есть масса подтверждений того, как азербайджанские власти маркируют своих противников) и возвращение контроля над территориями (3). И если любая кооперация не помогает разрешению главного вопроса повестки для прикаспийской республики, то она либо блокируется, либо старательно обходится. Так было и в случае с ДКБ (Договором коллективной безопасности, который Азербайджан подписал в 1994 году и покинул в 1999 году), и в ситуации с другими проектами (например, ЕврАзЭС). Скорее всего, не станет исключением и ЕАЭС. Говоря цинично, Баку не видит профитов для себя от того, чтобы состоять в одном объединении с Арменией, но, не решая тот вопрос, который считается политическим приоритетом номер один.
И последнее (по порядку, но не по важности). Если рассматривать курс России на евразийскую интеграцию в соответствии с философией экс-госсекретаря США и одного из фаворитов предстоящей президентской гонки Хилари Клинтон, где главной идеей является «ресоветизация», то тогда следует всерьез обсуждать стремления Москвы собрать в ЕАЭС всех, кого только можно. В действительности же сам проект, описанный Владимиром Путиным в его известинской статье, возник в условиях, с одной стороны, фрагментации постсоветского пространства, а с другой – исчерпанности прежних интеграционных форматов (прежде всего, СНГ). При всех былых заслугах Содружества (признание дипломов советских времен, безвизовый режим и на определенном этапе - особые тарифы) из памяти об общем прошлом и ностальгии не создашь работающую эффективную структуру. Нахождение же под одной крышей Баку и Еревана (как минимум, до той поры, пока их противоречия не будут мирным способом и на основе взаимных компромиссов разрешены) ни к чему, кроме появления второго издания СНГ, не приведет. И в воссоздании на новом витке «инструмента цивилизованного развода» Москва вряд ли заинтересована, не говоря уже о возвращении времен СССР.
Означает ли это, что Баку не сможет взаимовыгодно сотрудничать с Москвой, Минском и Астаной? Никоим образом: в двусторонних форматах при всех имеющихся проблемах и противоречиях, такое сотрудничество уже идет и, скорее всего, будет вестись. Только вряд ли это будет иметь какое-то отношение к вступлению Азербайджана в ЕАЭС. Баку и новая интеграционная структура и далее пойдут параллельными курсами.
Примечания
(1) Джеффри Манкофф о кавказских приоритетах США // http://www.caucasustimes.com/article.asp?id=21245 2014 – 10 февраля.
(2) Подробнее см.: Преследование правозащитников и гражданских активистов в Азербайджане // http://www.kavkaz-uzel.ru/articles/249607/ 2015. – 29 апреля.
(3) Так в одном из своих выступлений президент Ильхам Алиев заявил: «Никто не должен забывать, что армяне захватили Нагорный Карабах при поддержке других государств. Азербайджан никогда не смирится с этим, поэтому статус-кво надо менять». Таким образом, выдвигается обвинение не государству, непризнанной республике, сепаратистскому или террористическому движению, а целому народу. См.: // http://www.memo.ru/d/33616.html
Впервые опубликовано на сайте Научного Общества Кавказоведов
Наверх