18 февраля 2016 года президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган посетит Азербайджан. В контексте сегодняшней повестки дня не надо быть маститым прогнозистом, чтобы предсказать, что российская тема станет в диалоге турецкого и азербайджанского лидеров одной из приоритетных.
Отношения Анкары и Баку носят стратегический характер. Азербайджан рассматривает Турцию не только как своего геополитического союзника, служащего противовесом кавказским амбициям Ирана и России, но и как страну, чья модель в наибольшей степени соответствует азербайджанским национальным чаяниям. В этом пункте даже власти и оппозиция прикаспийской республики, которые, мягко говоря, недолюбливают друг друга, готовы согласиться.
Постсоветский Азербайджан является центральным партнером Анкары на Большом Кавказе. Это единственная кавказская республика с доминирующим тюркским населением.
В постсоветский период Анкара сделала немало для становления азербайджанских вооруженных сил. В апреле 1993 года Турция закрыла сухопутную границу с Арменией (чуть более 300 км). И хотя общественное мнение Турции требовало применить к Армении и непризнанной Нагорно-Карабахской республике, поддерживаемой Ереваном, более жесткие меры и активнее поддержать Баку, официальная Анкара ушла от прямого вовлечения в военное противоборство.
Однако позиция Турции последовательна и неизменна. Она ориентируется на поддержку территориальной целостности Азербайджана, а карабахское урегулирование фактически стало предусловием нормализации армяно-турецких отношений, что в свою очередь, способствовало стагнации этого процесса в 2010 году (уже после того, как в 10 октября 2009 года в швейцарском Цюрихе представители Еревана и Анкары подписали соответствующие протоколы).
Но для Турции Азербайджан важен в контексте не только внешней, но и внутренней политики. На сегодняшний день приблизительная численность азербайджанцев (поскольку этническая принадлежность не указывается в официальных переписях в Турецкой республики) на территории современной Турции оценивается в 3 миллиона человек. По словам известного турецкого эксперта, ректора Университета Кадира Хаса Мустафы Айдына, «после того, как в Азербайджане установилась советская власть, многие лидеры и интеллектуалы из Азербайджанской Республики переехали в Турцию и внесли свой значительный вклад в создание Турецкой Республики. Они жили здесь, создавали литературные и общественно-политические произведения, умирали в Турции, создав твердую основу для сегодняшних отношений». Турецкие власти рассматривают эту группу как важный электоральный фактор и как ресурс для наращивания взаимодействия с Азербайджаном.
Крайне важным сюжетом двусторонних турецко-азербайджанских отношений являются и их экономические связи. По словам главы Государственного таможенного комитета (ГТК) Азербайджана Айдына Алиева, «Турция всегда занимала лидирующие позиции среди внешнеторговых партнеров Азербайджана», хотя в прошлом году товарооборот между двумя республиками незначительно уменьшился из-за снижения цен на нефть и уменьшения ряда экспортных и импортных позиций.
В какой степени предстоящий визит Эрдогана помогает стратегическому союзничеству двух стран? Насколько важно для Анкары и Баку в очередной раз сверить часы?
Особую актуальность поездки турецкого лидера придают непростые внешнеполитические контексты (фоновые факторы). Во-первых, Турция активно вовлечена в сирийский конфликт, в котором она по формальным основания является частью западного мира (член НАТО, страна, обладающая второй армией в Альянсе после США). Но при этом Анкара имеет определенные разночтения и с Вашингтоном и с его европейскими союзниками. Отсюда и эмоциональные заявления турецкого президента, о необходимости для Штатов выбрать, с кем они, с Турцией или курдскими движениями. Напряженность между Анкарой и ЕС не так видна, но европейские страны-члены НАТО вовсе не в восторге от растущих региональных амбиций Турецкой республики (тем паче, что проблема Кипра так и не получила своего решения). Во-вторых, начиная с ноября прошлого года, Турция вовлечена в конфронтацию с Россией, самую масштабную со времен распада СССР. И «дна», судя по всему, она еще не достигла. При этом участие РФ в сирийской кампании - лишь верхняя часть айсберга. Намного сильнее, чем раньше обозначились и ранее существовавшие расхождения между Анкарой и Москвой по Крыму. И высказывания турецкого премьера Ахмета Давутоглу на Украине в ходе его недавнего визита (он прошел 15 февраля)- прекрасное тому свидетельство. В данных контекстах для Анкары была бы крайне важна поддержка со стороны своего стратегического союзника, государства, активно вовлеченного в энергетические проекты с крупными западными кампаниями. Вслед за Турцией США называли Азербайджан «исламским союзником».
Однако внешнеполитическое позиционирование прикаспийской республики не так просто и однозначно, как кому-то этого хотелось бы. С одной стороны, Баку последовательно признает территориальную целостность Украины и статус Крыма, как ее неотъемлемой части (достаточно посмотреть все голосования в международных структурах по данному вопросу). С другой стороны, Баку не присоединился к антироссийским санкциям, а к революционному Майдану и к подобным технологиям смены власти Азербайджан всегда относился прохладно. Впрочем, и отношение к территориальной целостности, и к революциям открылось для Баку отнюдь не в 2013-2014 гг. И ранее эта страна отстаивала обозначенные выше принципы по понятным причинам.
При этом в отличие от Грузии, связывающей свои чаяния с евроатлантической интеграцией, и Армении, вовлеченной в евразийские проекты (ЕАЭС и ОДКБ), Азербайджан не готов выбрать однозначно ни прозападный, ни пророссийский вектор. В первом случае он активно вовлечен в энергетическое партнерство, но не удовлетворен попытками США и стран ЕС вмешиваться во внутриполитическую повестку с целью ее корректировки по вопросам соблюдения прав человека. К слову сказать, в прошлом году, такие попытки со стороны Запада усилились. В сентябре Европейский парламент принял непривычно жесткую резолюцию, содержащую критические оценки положения с правами человека в прикаспийской республике, следствием чего стала пробуксовка в переговорах о стратегическом партнерстве. В декабре 2015 года в Конгресс США Хельсинской комиссией под председательством Криса Смита был представлен проект «Акта по демократии в Азербайджане», предполагающий жесткие санкционные меры против руководства государства и страны в целом.
Именно поэтому Баку рассматривает Россию, как противовес. Москва, настроенная консервативно в отношении к «цветным революциям» готова поддерживать охранительные действия официальной азербайджанской власти. Российские дипломаты и чиновники в беседах не скрывают, что не верят в демократизацию республики и победу светской оппозиции Ильхаму Алиеву. И если так, то не помогать же своими руками победе прикаспийской версии ИГ или других джихадистских структур? Добавим к этому, что Россия наряду с Турцией занимает одно из первых мест среди импортеров Азербайджана. В то же время Азербайджан не удовлетворяет позиция Москвы по Нагорному Карабаху. Баку не скрывает, что предпочел бы «финальный выбор» РФ и понятно в чью пользу (другой вопрос, что тема возможной «компенсации» за это публично не обсуждается), как не скрывает и своего скепсиса по поводу вступления в ЕАЭС и стратегического союзничества Москвы и Еревана.
При этом дискурс российско-азербайджанских отношений официально определяется, как «стратегическое партнерство».
Это не союзничество (то есть участие в общих интеграционных проектах или этнолингвистическое «братство»), но выгодные (пускай и точечно) отношения в политике и в бизнесе.
К этому стоит добавить еще один резон. Хотя и власти, и общество Азербайджана смотрят на Турцию, как на страну-паттерн, в подходах Баку есть свои нюансы. Если Эрдоган и его Партия справедливости и развития, хотя и умеренная, но все же исламистская. Это не означает, что между ней и ИГ или «Джебхат ан-Нусрой» надо ставить знак равенства и представлять как могильщиков принципов Кемаля Ататюрка (что в последние месяцы делают иные российские ТВ-программы). Но к роли ислама в политике Эрдоган и его соратники относятся куда как толерантнее, чем их азербайджанские коллеги. Это отчетливо проявилось и в отношениях двух стран к «арабской весне», и к конфликту в Сирии. В ситуации с Баку оно куда как более осторожное и сдержанное, лишенное эмоций, свойственных турецкому президенту и премьер-министру. В неформальных же беседах азербайджанские дипломаты и эксперты высказывали откровенные опасения относительно повторения арабских сценариев в их стране.
Все это говорит о том, что азербайджанские власти, которые старались воздерживаться от того, чтобы примкнуть к каким-либо «коалициям» на ближневосточном направлении, сделают все возможное для того, чтобы не вступить в открытую пикировку с Россией. За годы, прошедшие после нормализации двусторонних отношений (она стартовала после первого визита Владимира Путина в качестве президента РФ в Баку в январе 2001 года), были периоды и спадов, и подъемов, и серьезных тестов (таковым стал сюжет по эксплуатации Габалинской РЛС). Но не было жестких клинчей.
Однако Россия Россией, а нагорно-карабахская тема имеет для Азербайджана особое значение. Не только для обитателей высоких кабинетов, но и для рядовых обывателей. И, скорее всего, Анкара будет прощупывать именно этот нерв. Для Москвы ее оголение имеет много опасностей, поскольку эскалация насилия и возможное возобновление полномасштабного военного противостояния создает не только риски для самой РФ, но и для пестуемых ей евразийских проектов. Для Баку, между тем, даже поддерживаемая Анкарой идея реванша может иметь тяжелые, если не катастрофические последствия. Здесь и кризисные явления в экономике, и отсутствие, как в грузинском или украинском случае, консолидированной поддержки со стороны СШ, ЕС и НАТО, и, не исключено, недоброжелательное отношение Ирана, не заинтересованного в интернационализации Закавказья и «окружении» страны международными миротворческими силами.
До сегодняшнего дня руководство Азербайджана было привержено прагматике (реваншистская риторика относительно Карабаха была обращена, прежде всего, к внутренней аудитории). И февральский диалог Эрдогана и Алиева покажет, насколько оно готово сохранить этот курс. Пример Белоруссии с ее харизматическим лидером показывает, что неуступчивость Западу и России, умелое лавирование между разными центрами силы может иметь стратегическую выгоду. Даже если приходится выбирать между стратегическим союзником и стратегическим партнером.
Впервые опубликовано на сайте политических комментариев Политком.ru
Китай стремительно усиливает своё влияние в Средней Азии. Основные устремления Пекина в регионе относятся, главным образом, к сфере энергетики и безопасности. Россия будет вынуждена считаться с продвижением Поднебесной в сферу своих интересов и договариваться об эффективных формах сотрудничества.
Расхождение интересов привело к переоценке Россией своих приоритетов в отношениях с Западом. Планы по созданию равноправного мирового порядка не реализовались. США и НАТО неоднократно и в одностороннем порядке использовали силу конфликтах в обход международного права. Независимый внешний курс России по обеспечению своих интересов стал вызывать все больше нареканий на Западе, который начал указывать Москве, что именно она играет «не по правилам».
Киев допускает серьезную ошибку требуя у западных государств летальные вооружения. Пытаясь изменить баланс сил в вооруженном конфликте на Донбассе, Киев провоцирует Москву на эскалацию, рискуя оказаться в еще более сложном положении. Готовность России отвечать на повышение ставок говорит о том, что в Кремле есть уверенность – Киев проиграет давлению Москвы раньше, чем Россия не выдержит нарастающего давления с Запада.
В силу выбора украинских элит и постоянной политической нестабильности на Украине с 2004 года российско-украинская взаимозависимость ослабляется. Россия сделала выбор в пользу вывода из-под влияния Украины своих жизненно важных интересов. В интересах обеих стран сделать так, чтобы распад взаимозависимости был постепенным и подготовленным.