Прагматизм внешней политики Азербайджана и "политика качелей"

Сергей Маркедонов рассуждает о внешнеполитических приоритетах Баку и Тегерана на фоне визита азербайджанского президента в Исламскую республику Иран.

"Азербайджан всегда выступал против санкций в отношении Ирана и открыто заявлял об этом на международной арене".

Эти слова были произнесены Ильхамом Алиевым в ходе его совместной пресс-конференции с Хасаном Роухани в Тегеране. 

Визит азербайджанского президента в Исламскую республику Иран стал знаковым политическим событием. Алиев и Роухани провели первые двусторонние переговоры на высшем уровне после снятия антииранских санкций и достижения компромисса между Ираном и Западом. Переговорная повестка дня была весьма насыщенной. Президенты обсудили перспективы сотрудничества в банковской сфере, развитии инфраструктурных и социальных проектов. Был подписан и целый ряд двусторонних соглашений. Однако значение прошедшего визита не ограничивается одним лишь официальным дипломатическим форматом. 

Во-первых, стоит отметить временной контекст, в котором прошла азербайджано-иранская встреча на высшем уровне. Визит Ильхама Алиева состоялся 23 февраля, то есть через пять дней после назначенной, но впоследствии перенесенной поездки турецкого лидера Реджепа Эрдогана в Баку. В промежутке между двумя этими датами в Тбилиси прошел саммит министров иностранных дел Турции, Азербайджана и Грузии, трех государств – подписантов Трабзонской декларации (июнь 2012 года). Уже не первый год Баку рассматривает свое сотрудничество с Анкарой и Тбилиси как стратегический выбор, позволяющий укрепить позиции страны в регионе и на международной арене. 

Однако в отличие от той же Грузии, Азербайджан не стремится отождествить свои позиции только с одним центром силы.

Участвуя в совместных инфраструктурных проектах (железная дорога Баку-Тбилиси-Карс, маршрут "Шелковый путь", Трансадриатический и Трансанатолийский трубопроводы) с Турцией и Грузией (что всячески поддерживают США и их европейские союзники), Азербайджан, конечно же, вступает в определенную конкуренцию с другими заинтересованными игроками, прежде всего, Россией и Ираном. Но при этом официальный Баку не стремится отгородиться от выгодной кооперации с соседями. 

Вот и во время визита в Тегеран Ильхам Алиев и Хасан Роухани обсуждали перспективы транспортной кооперации. По словам иранского президента, железные дороги двух стран будут соединены уже к концу 2016 года. К слову сказать, на этот год также намечен запуск дороги Баку-Тбилиси-Карс. Налицо диверсификация внешнеэкономической деятельности, как, впрочем, и внешней политики Азербайджана. В свое время этот курс удачно нарекли "политикой качелей". 

Добавим к этому "санкционный фактор". Некоторые дискриминационные меры в отношении Ирана сняты. Впереди, возможно, снятие других барьеров. Все это повышает роль Исламской республики в мировой экономике, и особенно в энергетике. 

Для Азербайджана ситуация в нефтегазовом секторе имеет особое значение (здесь следует отметить и снижение мировых цен на "черное золото" и проблемы с диверсификацией национальной экономики). И поэтому крайне важно согласование экономических интересов с мощным соседом. 

Во-вторых, Азербайджан пытается балансировать между Турцией, Ираном и Россией. Общая позиция Анкары и Баку по нагорно-карабахскому конфликту хорошо известна. Известны и определенные российско-азербайджанские и азербайджано-иранские противоречия, связанные со стратегическим союзом Москвы и Еревана, а также особыми отношениями, установившимся между Ираном и Арменией в постсоветский период. 

Внешнеполитические приоритеты Ирана обращены, в первую очередь, на Ближний Восток. Однако и на Кавказе у Исламской республики также имеются значительные интересы. Иран имеет 660 километров границы с Арменией и Азербайджаном. Для сравнения: турецко-армянская граница (пока еще закрытая) составляет 325 километров, турецко-грузинская – 267, а турецко-азербайджанская всего 18 километров. 

По словам профессора Сейеда Джавада Мири, "Иран абсолютно убежден, что проблемы Кавказа могут быть решены только самими странами региона, а присутствие нерегиональных игроков, таких, как Великобритания, Китай, США или Израиль только ухудшает ситуацию". Отсюда и крайне негативное отношение Исламской республики к любым попыткам интернационализации Кавказа под различными предлогами. Официальный Тегеран не раз заявлял о том, что не видит "базовые принципы" нагорно-карабахского урегулирования, предложенные тремя сопредседателями Минской группы ОБСЕ (США, Россия и Франция) в качестве основы для разрешения этого конфликта. 

Ни одна страна, кроме Ирана не заявляла о наличии у нее альтернативного варианта урегулирования. И хотя публично иранская альтернатива до сих пор не явлена миру, по совокупности прямых и косвенных доказательств можно сделать следующий вывод: Исламскую республику не устраивает международная миротворческая операция в непосредственной близости от ее границ. И хотя официальный Баку продолжает взаимодействие с Минской группой в целом и странами-сопредседателями по отдельности и не намерен отказываться от этого, азербайджанская дипломатия заинтересована в противовесах и Западу, и России. Как следствие, интерес к партнерству с Ираном. 

При этом позиция Тегерана по Сирии принципиально отличается от подходов Анкары. Свержение Башара Асада видится в Иране как опасный прецедент для радикальной перекройки Ближнего Востока (в то время как Турция рассматривает свое вмешательство в конфликт, как дополнительную возможность для повышения своей геополитической капитализации - и в диалоге с Вашингтоном и с монархиями Персидского залива). 

Азербайджан – стратегический союзник Турции — стремится воздерживаться от вхождения в какие-либо коалиции. Однако в своем неприятии резких трансформаций в Ближневосточном регионе Баку, скорее, ближе к Тегерану, чем к Анкаре. Даже если по понятным причинам и не педалирует эту тему официально.   

В-третьих, помимо геополитических резонов, у Ирана и Азербайджана есть своя собственная повестка (и динамика) двусторонних отношений. 

По словам иранского эксперта Хамеда Каземзаде, "отношения между Ираном и Азербайджанской Республикой всегда имели различные параметры". С одной стороны, две страны связывает общая история, вера (Иран – шиитская страна, а порядка 65% азербайджанцев – приверженцы именно этого направления ислама). С другой стороны, соседние страны в прошлом разделяли значительные противоречия. Баку всегда беспокоило идеологическое воздействие Ирана, и опасения относительно устремлений Исламской республики могли повлиять на религиозную ситуацию внутри Азербайджана. Отсюда порой скрываемая, а порой и открыто декларируемая обеспокоенность по поводу проповедников и образовательных программ из Ирана – всего того, что называют "мягкой силой" Исламской республики. 

Если же говорить о Тегеране, то главными вызовами для него были (и остаются) военно-техническая и энергетическая кооперация Баку с Западом и особенно с Израилем. Достаточно вспомнить серию шпионских скандалов между Ираном и Азербайджаном в начале 2012 года

Особая статья – положение азербайджанцев в Иране (по разным оценкам их численность составляет от 25 до 35 миллионов человек, что в несколько раз превышает количество граждан независимого Азербайджана). И хотя усилия Баку по структурированию деятельности азербайджанских диаспор в мире не следует преувеличивать, они были (и, наверное, будут) вызывать определенные фобии в Тегеране. 

Впрочем, подозрительность по поводу фактора азербайджанской диаспоры в Иране может пойти на спад, особенно, если отношения между Западом и Исламской республикой будут развиваться по восходящей линии. В свое время некоторые политики в США пытались использовать тему "расколотого народа" для того, чтобы держать Тегеран "на крючке". Сейчас, когда на иранском направлении наблюдается "перезагрузка", есть шанс, что одна из сложных тем получит прагматическое разрешение.    

Впрочем, на этом пути могут встретиться и острые подводные камни. В свое время противостояние с Ираном делало Азербайджан партнером, интересным для Запада, прикрывало его от критики относительно нарушения прав человека или выборных процедур. Развязывание же "иранского узла" в какой-то степени ставит под сомнение азербайджанскую эксклюзивность. Последствия тут, как минимум, не очевидны. Однако в этой ситуации Баку пытается действовать на опережение, чтобы если не снять все проблемы в отношениях с южным соседом, то внести в них мощный заряд прагматики. И укрепление личных отношений Алиева и Роухани – важный элемент такой политики.

Впервые опубликовано на сайте Sputnik