После Второй мировой войны Турция на протяжении более полувека была правой рукой США в регионе. Однако с приходом к власти консервативной умеренно исламской Партии справедливости и развития внешнеполитическая линия государства стала постепенно меняться в сторону более независимой и сбалансированной. Благодаря экономической кооперации и личным контактам двух лидеров — Владимира Путина и Реджепа Тайипа Эрдогана — Москве и Анкаре в последнее время удалось выстроить позитивное взаимодействие.
Несмотря на ряд разногласий по Сирии и Крыму, во время визита Путина в Анкару в декабре 2014 года на обсуждение был вынесен вопрос о строительстве нового газопровода в Турцию.
Это может привести к тому, что энергопотоки из России в Европу будут зависеть от Турции, которая помимо экономических бонусов получит серьезный козырь в контактах с Западом.
Однако такого рода мощный региональный лидер, уже давно входящий в первую двадцатку экономик мира, склонный к независимой политике и расширению региональных амбиций, категорически не устраивает ЕС и США. Не радует Запад и активизация российско-турецкого экономического сотрудничества.
Примечателен тот факт, что незадолго до визита Путина столицу Турции посетил вице-президент США Джо Байден, а сразу после встречи российского и турецкого лидеров туда устремились высокие руководители из Евросоюза. В числе первых была верховный представитель ЕС по иностранным делам и политике безопасности Федерика Могерини. Очевидно, прибытие итальянки в Турцию было призвано, как это и указано в пресс-релизе Еврокомиссии, показать важность Турции как ключевого партнера и соседа для ЕС. Такой трактовки придерживалась и турецкая пресса: в газете «Сабах» отмечено, что Турция становится региональным центром международной политики и количество стран ЕС, поддерживающих сближение с Анкарой, растет.
Могерини, сопровождаемая еврокомиссаром по политике соседства и переговорам по расширению ЕС Йоханнесом Ханом, пыталась создать иллюзию возможности скорого вступления Турции в Евросоюз при соблюдении ряда условий. Одно из них — проведение более сдержанной линии в отношении России. Кроме того, она постаралась еще больше вовлечь Турцию в борьбу с силами «Исламского государства» и властью Башара Асада в Сирии. На пресс-конференции Могерини заявила, что Турция хочет идти вместе со всеми — то есть активнее участвовать в коалиционных операциях в регионе. При этом Могерини не могла не намекнуть на то, что помимо пряника, у Запада есть и кнут для Турции. Она подчеркнула, что турецкому руководству следует особо внимательно относиться к правам человека, свободе слова и вероисповедания. Тем самым политик дала понять, что при определенных обстоятельствах взоры европейцев могут быть обращены на оппозицию нынешней власти в Турции.
С середины ХХ века Турция борется за вступление в Евросоюз — это один из ориентиров ее внешней политики. Но в последнее время турецкие власти и граждане все более убеждаются в тщетности своих попыток и в том, что некоторые члены ЕС не желают принимать в свой состав мусульманскую страну.
В этом контексте для России было важно заручиться, по крайней мере, устными договоренностями о развитии энергетических отношений с Турцией. Иногда такие соглашения могут быть надежнее многотомных согласованных и проработанных проектов. В данном случае ключевым критерием надежности соглашения является готовность двух стран учитывать взаимные интересы. Турецкое руководство хорошо понимает, что, участвуя в решении энергетического вопроса ЕС, оно тем самым повышает свою значимость для европейцев и избавляется от роли просителя. Разумеется, европейцы не хотели бы вести диалог с Анкарой на равных, предпочитая общение свысока. Поэтому для них ухудшившиеся отношения с Москвой — не единственная причина для того, чтобы постараться внести разлад в российско-турецкое партнерство.
Причем внутри самой Турции есть силы, совершенно непримиримые к России. После референдума в Крыму и его воссоединения с Россией некоторые турецкие политики активно продвигали идею об абсолютной незаконности данного акта. Звучали обвинения в агрессии и ущемлении прав крымских татар. После распада СССР в рамках неоосманской политики была сделана ставка на использование мягкой силы и создание протурецких крымскотатарских некоммерческих организаций на полуострове и в самой Турции. Однако превратить Турцию в центр притяжения для Крыма так и не удалось. Быстрое и успешное воссоединение Крыма и России не могло порадовать Анкару. Наиболее одиозные крымскотатарские лидеры после референдума отправились в Турцию, где участвовали в массовых антироссийских демонстрациях, удостаиваясь различных наград, в том числе правительственных.
В целом антироссийская пропаганда в турецких СМИ по поводу Крыма пошла на спад, но в любой момент может возобновиться и усилиться. Проблема напомнила о себе незадолго до визита Путина. Один из протурецких лидеров крымских татар (называемых по ту сторону Черного моря крымскими турками) Мустафа Джемилев (именуемый в Турции Kırımoğlu — Крымский сын) был приглашен 25 ноября на прием к Эрдогану, где, очевидно, высказал свои соображения и о предстоящих российско-турецких переговорах. Непосредственно во время пребывания Путина в Анкаре в городе проходили манифестации крымских татар под лозунгами «Оккупант Россия — прочь из Крыма».
Тем не менее официальная Анкара публично не критикует присоединение Крыма. Экономическое сотрудничество важнее.
Более того, усилия России в урегулировании крымскотатарского вопроса были позитивно оценены Эрдоганом на совместной пресс-конференции с Путиным. Однако Турция не собирается отказываться от своей прежней политики усиления влияния на полуострове за счет грамотного вовлечения тюркского населения. И здесь для всех сторон главное — не потерять обретаемое с таким трудом равновесие.
Перспективы российско-турецкого партнерства сопряжены с многочисленными сложностями помимо перечисленных. Сомнения в перспективах партнерства, набирающие силу после первоначальной эйфории от объявленного сближения Москвы и Анкары, имеют основания. Однако Турция вряд ли откажется от энергетического козыря, предложенного Россией. Как заявил турецкий вице-премьер Ялчин Акдоган, пока не существует «такого государства, которое могло бы оказывать давление на Турцию», при этом «отношения с ЕС не являются альтернативой нашим отношениям с РФ». Симптоматично, что сам президент Турции Эрдоган назвал новый проект «Турецким потоком».
Энергетические потоки не стоит воспринимать как самоцель — они призваны перекроить систему взаимодействия между Россией и Турцией, пересмотреть имевшиеся конфронтационные риски, улучшить среду в регионе и перевести взгляды двух стран от прошлого к совместному будущему.
Наверх