Перспективы торговой войны между Великобританией и ЕС

Будущая перестройка торговых отношений между Великобританией и Европейским союзом – один из важнейших сюжетов, возникших после ее выхода из ЕС. Главный переговорщик англичан Дэвид Дэвис многократно высказывался в том смысле, что его страна хочет особых условий сотрудничества – соглашения о свободной торговле с ЕС, сконструированного специально под нужды Британии. Представители Евросоюза воспринимают эти пожелания без энтузиазма. В их интересах – обременить Британию как можно большими затратами и предельно осложнить ее путь к обособленному существованию, чтобы Брексит не стал для других государств ЕС привлекательным примером решения внутриполитических проблем. При этом, конечно, ЕС не стремится к конфронтации. Выигрышным для Брюсселя итогом переговоров стала бы такая договоренность, при которой Британия в той или иной форме признает над собой власть европейских регуляторов в сфере торговли, останется в их орбите. Есть ли у англичан возможность избежать такого исхода – большой вопрос.

С точки зрения сторонников Брексита, их страна не должна участвовать в системе общеевропейского рынка, поскольку единый рынок – это сфера свободного передвижения не только товаров, услуг и капитала, но и людей. Именно свобода перемещения трудовых мигрантов внутри союза была предметом наибольшего раздражения избирателей накануне референдума 23 июня 2016 года о членстве в ЕС. Активисты, выступающие за закрытие границ, – среди самых верных сторонников «жесткого» Брексита, то есть такого варианта разрыва с ЕС, который исключит участие страны в общеевропейских структурах.

Уважение к волеизъявлению граждан, раз уж они высказались на референдуме против политического альянса с континентальной Европой, по идее, требует от правительства Великобритании отказа от заключения торговых соглашений, которые ограничивают государственный суверенитет. И действительно, поначалу Тереза Мэй потакала изоляционистам и провозгласила курс на жесткое размежевание с Брюсселем. Однако твердость этой позиции отпугнула электорат: на парламентских выборах 8 июня 2017 года Консервативная партия потеряла большинство в Палате общин и удержалась у власти лишь благодаря поддержке североирландской Демократической юнионистской партии. Результаты выборов – показатель сдвига общественного мнения в сторону более компромиссного отношения к Брекситу.

Но гораздо сильнее, чем падение рейтингов консерваторов, на политический вектор влияет другой фактор. Дело в том, что экономическое моделирование перспектив развития страны вне единой Европы пока не позволяет найти оптимистичный сценарий самодостаточного существования. Любой план немедленного «развода» чреват падением уровня жизни, большими финансовыми потерями из-за разрушения устоявшейся системы организации торговли с европейскими контрагентами. Консерваторы приняли это в расчет, поэтому Лондон переменил курс на переговорах с евробюрократами: как известно, 22 сентября 2017 года Тереза Мэй выступила с речью, из которой следует, что Великобритания будет добиваться пролонгации своего присутствия в европейском экономическом пространстве по крайней мере на два года после Брексита. Конечно, о выхолащивании итогов референдума речи нет. «Мягкий» Брексит, сохранение неразрывной связи с ЕС на неопределенный срок вопреки воле избирателей, политически невозможен. Но, вероятно, британские власти могут пойти на какие-то уступки (например, по сумме финансовых обязательств Британии перед бюджетом ЕС), чтобы выторговать у европейцев искомое согласие с необходимостью «переходного периода», во время которого страна не будет выходить из единого рынка и европейского таможенного союза. Эти несколько лет инерционной стабильности понадобятся для обдумывания механизма окончательного выхода из европейских структур.

Какие способы расставания с единым рынком по окончании «переходного периода» имеются в распоряжении Лондона?

Аналитики из числа противников Брексита считают, что Великобритании надо демпфировать последствия «катастрофы», эксцесса волеизъявления граждан, и для этого вступить в Европейскую ассоциацию свободной торговли (EFTA), присоединившись к Швейцарии, Норвегии, Исландии и Лихтенштейну. EFTA хороша тем, что разом обеспечивает доступ к свободной торговле с 38 государствами и торговыми альянсами многих регионов мира. Членам EFTA присоединение Британии тоже выгодно, ибо это увеличит экономико-политический вес ассоциации, которая в таком случае станет четвертым в мире игроком по объемам торговли. Вчуже кажется, что это не самый разумный ход. Зачем государству «Большой семерки», девятой экономике мира по размеру ВВП обрекать себя на какое-то странное существование на отшибе Европы, инвестировать свою мощь в посторонний и к тому же крайне не амбициозный проект?

С другой стороны, путь одинокого, не аффилированного ни с одним из региональных торговых блоков «глобального игрока» не очень привлекателен. Ведь тогда единственной опорой станут жесткие правила Всемирной торговой организации, и торговля с ЕС из либерального режима перейдет в режим взаимного тарифного давления. В принципе, тариф не запретительная мера, его можно уплатить, а вот несоответствие стандартам качества ЕС – параметр, жестко отсекающий несертифицированную продукцию от рынка сбыта. Это не означает, что все товары, попадающие в Европу, пропускаются через какие-то тестирующие конвейеры. Нет, действует чисто политическое соглашение между государствами о взаимном признании технических стандартов. Поэтому-то самого факта принадлежности к ВТО не достаточно, чтобы обеспечить беспроблемную торговлю с ЕС.

Третий вариант уместно назвать «турецким». Турция состоит в таможенном союзе с ЕС. Он охватывает торговлю промышленными товарами, но не распространяется на сельхозпродукцию и услуги. Отношения в этом союзе асимметричны. Если ЕС заключает с кем-то соглашение о свободной торговле, Турция тоже обязана предоставить этому государству доступ к своему рынку, но при этом турецкие экспортеры не могут воспользоваться свободным доступом на рынок этого государства. Кроме того, Турция никак не может повлиять на торговую политику Брюсселя, она не допущена к процессу принятия решений. Очевидно, такой усеченный формат сотрудничества больше подходит странам, которые готовятся к евроинтеграции и поэтому переориентируют свою экономику соответствующим образом, но не годится для противоположных целей.

По всему выходит, что Великобритании не обойтись без всеобъемлющего соглашения о свободной торговле – беспошлинной, защищенной сложившейся системой квотирования и взаимным признанием стандартов качества продукции. Это сугубо экономическая сделка, так что политизированный вопрос о свободе трудовой миграции вряд ли станет ее компонентом.

Торговые последствия Брексита будут во всех деталях изучаться еще долгое время. Общая картина сейчас не ясна. Но можно с уверенностью предположить, что Британия, нащупывая свой путь во внешнеторговых отношениях, в ближайшей перспективе не станет избегать участия в общеевропейский системе торговли и, тем более, не рискнет ввязываться в торговые войны.