Связь между переговорами по ядерной программе и рядом событий, связанных со сферой личных и гражданских прав, может заключаться в попытке развенчать ожидания возможной либерализации религиозного климата в Иране как следствия налаживания отношений между Ираном и Западом.
ПРЕМИУМ
22 ноября 2014 | 20:21

Политическая логика кислотных атак в Иране

В октябре этого года в иранском Исфахане произошло несколько инцидентов с нападениями на женщин с использованием кислоты, предположительно из-за того, что жертвы не были одеты в подобающий хиджаб. Эта история – не единственная, которая, взволновала общественность вне Ирана. Предметом обсуждения также стал арест молодых людей, танцующих в клипе на песню "Хэппи", задержание ирано-американского журналиста Джейсона Резаяна без обнародования обвинений, осуждение студентки университета Лондона за попытку проникнуть на мужской волейбольный матч на год лишения свободы и, наконец, одобрение парламентом законопроекта «О поощряемом и запрещенном». Можно ли связать эту цепь событий с приближающимся установленным сроком для заключения соглашения по иранской ядерной программе (24 ноября) и ожиданием прорыва со стороны иранских реформистов и оптимистов среди западных переговорщиков?

Иранцы уже привыкли к колебаниям внутренней политики властей – от жесткой к более либеральной и обратно. Отчасти этим объясняется смена президентов – реформиста (Мохаммада Хатами) на неоконсерватора (Махмуда Ахмадинежада) и вновь – на умеренного политика (Хасана Рухани). При этом ситуацию при каждом из президентов нельзя назвать гомогенной: натяжение строп в одной из сфер вполне может предполагать ослабление в другой. В конечном итоге, цель – достигнуть баланса во внутренней политике и обеспечить легитимность власти. Например, улучшение экономической ситуации вполне может сопровождаться ограничениями в социальной сфере и наоборот. Если бы внешнее давление не отягощало экономическую ситуацию, интеллектуальное меньшинство с хорошим доступом к Интернету уравновесить было бы проще.

Так, по официальным данным в Иране 40 млн Интернет-пользователей, то есть около 50% населения. Активная часть пользователи в возрасте 18-40 лет посещают Интернет в том числе для поиска и анализа информации. Студенты и интеллигенция могут быстро мобилизоваться для открытого протеста – их приблизительная численность составляет около 10 млн человек. Из них около 3 млн активно используют Интернет для поддержки инициатив действующей власти, оставшиеся – для ее критики (не обязательно экстремально оппозиционной). Если к ним прибавить активных членов их семей, разделяющих аналогичную позицию, получится до 14-15 млн активного меньшинства, с которым нужно вести национальный диалог или, по крайней мере, политику увещевания.

«Феномен Рухани» принес облегчение в виде стабилизации курса валюты и некоторый оптимизм в отношении будущего: цена доллара стабильно держится на уровне 3300 туман по сравнению с постоянными колебаниями курса, достигавшего 4500 туман, во время второго срока Ахмадинежада. В сфере личных свобод граждан также произошли перемены.

В Иране некоторые свободы не считаются личными, а входят в сферу публичного интереса. Триггером в цепи последних событий стали атаки на женщин с использованием кислоты, отражающие публичный интерес соблюдения ношения хиджаба. По совпадению или нет, этот инцидент произошел сразу после утверждения парламентом закона «О распространении поощряемого и запрете осуждаемого в исламе (amr b’il ma’aruf wa nahy an al-munkar) и иммунитете для людей, осуществляющих связанные с этим задачи». Выход иранцев на улицы с протестом против неспособности властей защитить граждан стал отображением конфликта по поводу того, что считать личным, а что – публичным.

Этот протест гораздо более реальный, нежели приобретшая известность группа «Моя тайная свобода» в «Фейсбук», где женщины публикуют свои фото в публичных местах без платка. Создательница группы журналистка Масих Алинежад проживает вне Ирана, и поддержка группы ограничена по отношению ко всему населению страны. Кислотные же атаки свершились непосредственно в Исфахане и вызвали реальный протест. Попытки выразить публичный протест случались и раньше, даже если они не получали такой огласки в Иране и за рубежом. Однако кислотные атаки придали последним событиям особенный оттенок, привели к, своего рода, кульминации общественного протеста против присутствия государства в сфере личных свобод, провокации религиозно мотивированного фанатизма и одновременной неспособности обеспечить безопасность в морально зарегулированном обществе.  В целом же существует, по крайней мере, три версии по поводу целей очередного периода ужесточения контроля за соблюдением консервативных норм морали и цензуры.

Первая версия рассматривает это ужесточение как предупреждение, вынесенное сторонникам либерализации и оптимистам по поводу возможного заключения ядерной сделки: не стоит ожидать изменений в соотношении между личным и публичным в связи с налаживанием отношений с Западом. Это попытка удержать общество в заданных рамках, обеспечивающих, в том числе, и опору легитимности власти.

Вторая версия предполагает, что создание краткосрочного, но сильного давления является лишь подготовкой общественного мнения к тому, чтобы принять меньшее зло, например, неудачу в переговорном процессе, экономические трудности или просто умеренную форму хиджаба – вместо фривольно сползшего на затылок платка. 

Версия третья, революционная, заключается в том, что исфаханские события не что иное, как попытка подготовить консервативные умы к либерализации политики. Их цель – показать уродливое лицо религиозно мотивированного фанатизма, чтобы убедить даже самых консервативных противников либерализации в необходимости послаблений в сфере личных свобод. Вряд ли под либерализацией подразумевается отмена обязательного ношения хиджаба, но, например, сокращение рядов моральной полиции выглядит более вероятным.

В результате, связь между переговорами по ядерной программе и рядом событий, связанных со сферой личных и гражданских прав, может заключаться в попытке развенчать ожидания возможной либерализации религиозного климата в Иране как следствия налаживания отношений между Ираном и Западом.

ЧИТАТЬ ЕЩЕ ПО ТЕМЕ «Политика»

8 сентября 2014 | 09:00

Генри Киссинджер: «ИГИЛ представляют меньшую угрозу, чем Иран»

Характерно, что борьба с ИГ для Запада, способного повлиять на ситуацию, - не является жизненным интересом, для отдельных региональных сил, кровно заинтересованных в победе над исламистами, – эта борьба осложнена внутренними проблемами (как в случае с Египтом) или военной слабостью (как для Саудовской Аравии), а реально способные противостоять этой угрозе Тегеран и Дамаск находятся под напором критики и обвинений в попытке извлечь политическую выгоду.

30 октября 2014 | 08:37

Влияние парламентских выборов в Швеции на российско-шведские отношения

Улучшению ситуации в регионе и взаимопониманию Москвы и Стокгольма также не способствует шведская подозрительность к своему восточному соседу. В шведских СМИ недоброжелатели по-прежнему продолжают разыгрывать антироссийскую карту, раздувать несуществующую угрозу с Востока и «фиксировать» случаи вторжения в воздушное пространство восточных самолетов.

23 июня 2015 | 09:00

Химера взаимодействия: США и КНР вырабатывают правила на случай конфликта

И в Пекине, и в Вашингтоне прекрасно осознают, что в ближайшее время соперничество между двумя странами будет только нарастать. Если за последние 40 лет США не удалось превратить Китай в «ответственного международного игрока», то, по крайней мере, они получили «ответственного конкурента», который, прежде чем идти на эскалацию противостояния, готов определить правила.

23 апреля 2014 | 20:14

Значение российско-иранской нефтяной сделки

Москва заинтересована в компромиссе между Западом и Ираном по вопросу о ядерной программе. Россия рассчитывает открыть себе путь к полномасштабному сотрудничеству с Ираном и снять риск появления у своих южных границ новой ядерной державы.  

Дайте нам знать, что Вы думаете об этом

Досье
20 ноября 2014 | 08:23
29 октября 2014 | 16:00
27 октября 2014 | 13:00
Следующая Предыдущая
 
Подпишитесь на нашу рассылку
Не показывать снова