В Варшаве понимают, что требование возврата Восточной Польши вызовет обсуждение вопроса о западных территориях. О возможности реституции польские власти никогда всерьез не задумывались, а сейчас уже вполне определенно можно сказать, что «поезд ушел». Если это и можно было сделать, то в начале 90-х годов, когда аналогичный процесс состоялся в Чехии и Прибалтике.
Разность позиций восточных и западных европейцев в отношении «миграционного кризиса», политиков-популистов и бизнесменов-прагматиков делает почти невозможным в обозримой перспективе достижение согласия внутри ЕС по основополагающим проблемам общей миграционной политики на принципах добровольности и солидарности. Вместе с тем правительства стран Восточной и Южной Европы сегодня имеют исторический шанс повысить свой авторитет в международных делах, если будут играть более активную роль на мировой арене в вопросах постконфликтного урегулирования.
После начавшегося 10 августа усиления боевых действий на линии соприкосновения в Донбассе риторика в публичном поле более или менее стандартная: Украина привычно обвиняет Россию и ополчение, Москва настаивает на необходимости выполнения взятых на себя Киевом обязательств, а Париж и Берлин выражают озабоченность разной степени интенсивности. Однако в привычное русло дипломатии неожиданно вмешалась Польша, выступившая с предложением расширить состав переговорщиков.
«Право и Справедливость» активно готовится к осенней парламентской кампании и стремится использовать преимущества от победы своего кандидата на президентских выборах. В то же время, излишне популистская риторика может негативно сказаться на электоральной поддержке ПиС. Кроме того, неясность вокруг роли Ярослава Качиньского в возможной конфигурации властных институтов играет против «Права и Справедливости».
Новым президентом Польши стал Анджей Дуда. Его предшественник, Бронислав Коморовский, еще до объявления официальных результатов голосования признал поражение. Дуда — член партии «Право и справедливость», как и тоже занимавший президентский пост Лех Качиньский, вместе со своим братом Ярославом запомнившийся большинству россиян как махровый русофоб. Однако ожидать ухудшения отношений Москвы и Варшавы из-за успеха Дуды не стоит — это политик другого поколения, менее идеологически заряженный и более прагматичный.
Вопреки распространенному представлению о Польше как о безропотном вассале Вашингтона, Варшава проводит в Европе собственную активную политику. В ее основе — отношения с признанным европейским лидером, Германией. Берлин разыгрывает польскую карту, когда речь заходит об изменениях на постсоветском пространстве или очередных спорах с «Газпромом», а Варшава надеется при помощи Берлина укрепить свои позиции в мировой политике и стать ведущим союзником ФРГ к востоку от Одера.
После подавления нацистами Варшавского восстания город был уничтожен полностью и выглядел приблизительно так же, как советский Сталинград. Любые рациональные доводы, объясняющие невозможность поддержки повстанцев Советской армией, не будут приняты в расчет. Это часть национального предания, которое важнее, чем сухой факт потери во Второй мировой войне порядка 20 процентов населения. В свою очередь в России с грустью будут думать о неблагодарности поляков, как и всех прочих славян, за которых мы заступались последние три столетия.
В эмоциональном ответе польской стороны достаточно сумбурно смешаны очень разные вопросы, на первый взгляд не имеющие между собой связи, — вопрос о страшной судьбе красноармейцев, погибших в польских концлагерях в начале 1920-х годов, и другой вопрос — о немецких лагерях смерти периода Второй мировой войны.