11 мая 2015 года в Грузии стартовали совместные американо-грузинские военные учения «Достойный партнер». Они продлятся две недели. В них примут участие порядка 600 солдат и офицеров из двух стран. Учения в таком формате проводятся на грузинской территории впервые. Они нацелены на проверку боеготовности военнослужащих национальной армии Грузии, которым предстоит участвовать в силах быстрого реагирования Североатлантического альянса.
Впрочем, любые учения (а тем более в Кавказском регионе и на территории государства, пережившего два этнополитических конфликта, не говоря уже об участии солдат и офицеров из США) выходят за рамки специальных военно-технических сюжетов, что называется, по умолчанию. И нынешние совместные грузино-американские тренинги проходят во вполне определенных международных контекстах. С одной стороны, украинский кризис вытолкнул грузинскую (и кавказскую) динамику в целом на обочину информационного внимания.
И если до 2014 года события в Закавказье воспринимались, как самоценные, то сегодня на них зачастую обращают внимание в обязательной привязке к событиям на Украине.
В самом деле, если конфронтация между Россией и Западом, разгоревшись вокруг событий в этом постсоветском государства, затухнет, то это окажет свое влияние и на другие горячие или остывшие точки Евразии. С другой стороны, внешнеполитический ревизионизм Москвы, проявившийся во всю мощь в Крыму, подтолкнул Вашингтон и его союзников к активизации политических действий в других постсоветских странах. Используя, конечно, жупел «российской угрозы» уже не только в качестве риторического приема, но и с апелляцией к конкретному украинскому «кейсу».
Как следствие, 5 сентября 2014 года Тбилиси получил пакет «усиленного сотрудничества» с Североатлантическим альянсом. Через несколько дней после этого Грузию с двухдневным визитом посетил тогдашний министр обороны США Чак Хейгел (занимал этот пост в феврале 2013- феврале 2015 гг.). Высокопоставленный представитель Вашингтона не только пригласил Грузию в коалицию против «Исламского государства Ирака и Леванта» (ИГИЛ), чье влияние жители кавказской республики уже успели на себе испытать (хотя масштабы такого воздействия являются предметом дискуссии). Он также подтвердил возможность расширения военно-технического сотрудничества, как по линии НАТО, так и по линии двусторонних отношений Вашингтона и Тбилиси.
Здесь следует сделать важное уточнение, касающееся кооперации между Грузией и НАТО и американо-грузинским сотрудничеством. Это вещи очень близкие друг другу, но не тождественные друг другу.
Подавляющее большинство российских обозревателей, обращающихся к такой теме, как натовские перспективы Грузии, справедливо замечает, что реальных шансов на вступление этой страны в Североатлантический альянс немного.
После того, как в 2008 году Бухарестский саммит НАТО открыл для Грузии и Украины возможности для вступления в блок, на практике это не привело к форсированию интеграционных процессов. На уровне риторики Альянс раздавал Тбилиси щедрые авансы, объявлял все новые и новые фазы и этапы ее интеграции. Для статуса Грузии было даже придумано креативное определение «страна-аспирант» НАТО. В 2012 году тогдашний Генсек Альянса Андерс Фог Расмуссен заявил в Тбилиси, что закавказское государство близко к альянсу как никогда. В апреле 2014 года в ходе заседания комиссии «Грузия-НАТО», «аспиранта» назвали еще и «моделью для всего региона» и «экспортером безопасности».
Однако даже ПДЧ (План действий по членству), который имеют три республики бывшей Югославии (Черногория, Македония, Босния и Герцеговина), Грузия пока не получила. Несмотря на регулярно сдаваемые «экзамены» и «проверки». Запад опасался того, как бы смена власти в Грузии в ходе парламентских и президентских выборов не изменила внешнеполитические приоритеты страны. Эти опасения не оправдались. И кабинеты «Грузинской мечты» продолжили участие своих военнослужащих в афганской операции (в ней страна потеряла 29 человек убитыми). Были у Вашингтона и Брюсселя и опасения относительно мирной передачи власти от одного первого лица другому (предыдущий опыт революционной смены президентов укреплял ‘эти фобии). Однако и здесь все (или почти все) удалось. Конечно, Михаил Саакашвили находится за границей, а в отношении него возбуждено уголовное дело, а его правая рука и «серый кардинал» грузинской политики экс-премьер Вано Мерабишвили и вовсе пребывает в «местах не столь отдаленных». Тем не менее, результаты выборов были признаны всеми политическими силами страны, а процедура передачи власти прошла мирно, без конфликтов. Прежняя власть, хотя и перешла в оппозицию и понесла потери, осталась в качестве фракции в парламенте и главного возмутителя внутриполитического спокойствия. Казалось бы, вот она - демократия в действии. Но риторика риторикой, а двери в НАТО пока что для Грузии лишь приоткрыты, но не открыты полностью.
Внутри самого Альянса нет, несмотря на американское доминирование, единства относительно пополнения блока за счет нового члена. В особенности это касается так называемой «старой Европы» (Германия, Франция). И недавний комментарии Франсуа Олланда относительно перспектив расширения НАТО выглядит не случайным заявлением, а последовательной позицией.
Далеко не все члены Альянса готовы таскать каштаны из огня для Грузии и помогать обеспечивать ей территориальную целостность посредством обострения отношений с Россией.
Но одно дело НАТО, а другое - США. Для действий Вашингтона в рамках своего внешнеполитического курса (а не интеграционного проекта) нет ограничительных линий в виде мнения несговорчивых немцев или французов. Конечно, внутри американского истеблишмента (как в Белом доме, Госдепе, так и в Конгрессе) идут свои дебаты по поводу «цены вопроса» от конфронтации с Россией и создания из числа ее соседей, бывших республик СССР, своеобразных инструментов сдерживания «ресоветизации» или «имперских устремлений» Кремля. Как бы то ни было, а признавать постсоветское пространство геополитическим доменом Москвы в Штатах не хотят. Отсюда и попытки кооперации с республиками бывшего «нерушимого Союза» не только в формате НАТО, но и на двусторонней основе. К сожалению, эта «основа» нередко вытесняется натовскими перспективами, которые в случае с Грузией неочевидны. Но помимо Альянса и интеграционной динамики существует Хартия о стратегическом партнерстве между Тбилиси и Вашингтоном, подписанная 9 января 2009 года, что называется по «горячим следам» «пятидневной войны». Второй ее раздел посвящен сотрудничеству в сфере обороны и безопасности. В нем довольно понятно объясняется, почему Грузия должна идти в НАТО, и почему пока ее участие в проекте ограничивается идеологическим форматом. В какой-то степени появление Хартии стало попыткой компенсации за практически нулевые шансы Грузии войти в Североатлантический альянс полноправным членом. Но американо-грузинское партнерство от этого никуда не исчезает, как и особый интерес США к участию закавказского государства в проектах «альтернативной энергетики» (в противовес «энергетическому империализму» Кремля) и сдерживания российских устремлений в Евразии. Не будем забывать, что у США за долгие годы существования НАТО накоплен немалый опыт двустороннего сотрудничества со странами, которые по тем или иным причинам (политическим, географическим или иным другим) не могли присоединиться к Североатлантическому блоку. Так было с франкистской Испанией, Израилем, Японией, различными латиноамериканскими странами. Однако американский фактор кооперации в сфере обороны и безопасности работал и кое-где продолжает работать.
Вот и после украинского кризиса именно в США были подготовлены ряд законопроектов по «вовлечению» в защиту территориальной целостности и суверенитета некоторых постсоветских стран, включая Грузию. Наиболее ярким примером в этом ряду стал проект закона «О предотвращении российской агрессии», предлагавший американское содействие не только Киеву, но и Тбилиси.
Другой вопрос, насколько эффективными окажутся все упомянутые действия для обеспечения территориальной целостности Грузии и решении таких проблем безопасности этой страны, как защита от проникновения радикальных джихадистских групп, с чем Тбилиси уже, к сожалению, столкнулся. Ведь одно дело играть роль приводного ремня для реализации интересов глобальной сверхдержавы в «сдерживании» северного соседа и совсем другое получать действительную защиту в случае возникающих рисков.
Впрочем, эта рефлексия пока еще не проникла в ряды представителей истеблишмента Грузии.
Американские и грузинские солдаты до 25 мая продолжат крепить военное братство и овладевать тонкостями «боевой и политической подготовки». Риторический вопрос, делает ли это Грузию ближе к НАТО. Но в любом случае вне всякой привязки к членству в Альянсе это работает на укрепление асимметричной связки «США - Грузия».
Впервые опубликовано на сайте Центра политических исследований Политком.ru
29 ноября президент Турции Реджеп Эрдоган заявил, что решение о начале военной операции в Сирии было принято, чтобы положить конец руководству Башара Асада. Несмотря на нервную реакцию российских СМИ, риторика турецкого лидера является не более чем элементом торга за выгодные переговорные позиции. Москва и Анкара должны соотнести свои интересы в Сирии и на Ближнем Востоке, чтобы избежать повторения потенциально взрывоопасных ситуаций, имевших место в недавнем прошлом.
Судя по всему, «добровольчество» имеет во многом социально-идеологические корни. Носители внесистемных радикальных взглядов, к которым принадлежит подавляющее большинство изученной выборки добровольцев, лишены возможности реализовать свои идеи в России, так как они не принимаются обществом и властью. Политические проекты ДНР и ЛНР являются для них шансом построить новое государство и общество в культурно близкой среде «с нуля», без груза политических традиций и сложившихся порядков.
Глава МИД ФРГ Зигмар Габриэль на прошлой неделе обрушился с очередной волной критики на американского президента Дональда Трампа. По мнению Габриэля, трансатлантическая солидарность уже никогда не достигнет былого уровня. Вокруг предварительных коалиционных переговоров, наконец, начинают озвучиваться позитивные прогнозы. Впрочем, не умолкают и голоса скептиков, пророчащих «Ямайке» нежизнеспособность.
На Украине создают Национальную гвардию - на базе внутренних войск и добровольцев, которыми, очевидно, станут боевики Майдана. В России экспертное сообщество и медиа нередко оценивают это как создание кулака действующей киевской власти. Эти оценки, по всей видимости, оправданы.