Текст подготовлен в сотрудничестве с Lenta.ru
Нынешний саммит «Восточного партнерства» серьезно отличался от всех предыдущих. Если те просто заканчивались ничем, то встреча в Риге шла на фоне скандалов и завершилась серьезным публичным дипломатическим фиаско. Организаторам еле-еле удалось выработать проект заявления, который согласились подписать все страны-участницы.
«Это был максимум, чего мы могли достичь сегодня», — весьма многозначительно резюмировал председатель Европейского совета Дональд Туск.
Ряд политологов и даже политиков уже заявили, что рижский саммит похоронит «Восточное партнерство» в нынешнем виде и европейцам нужно искать иную форму выстраивания отношений с постсоветской периферией.
Суррогат
Основная причина провала саммита да и всего проекта «Восточное партнерство» в том, что у его членов было разное понимание цели проекта. Если постсоветские государства рассматривали участие в проекте как шаг к членству в ЕС, то планы Евросоюза так далеко не заходили.
Продолжавшееся после холодной войны заполнение Евросоюзом политического вакуума на постсоветском пространстве привело к тому, что в нулевых годах на восточной периферии ЕС образовался целый пласт государств, идеологически ориентировавшихся на Европу. Причем именно идеологически. Население этих стран грезило Старым Светом, а воспитывавшиеся и обучавшиеся на Западе молодые элиты отбросили прагматику рынка и видели евроинтеграцию как свою цивилизаторскую задачу по облагораживанию местного населения, выведению его из пространства «азиатской российской культуры».
И тут Евросоюз оказался перед дилеммой. С одной стороны, он не видел ни Грузию, ни Украину, ни Молдавию (по крайней мере, как независимое государство) в своем составе. Они не подходили по идеологическим, культурным и экономическим причинам (в ЕС хватает своих Греций). С другой стороны, разрушать иллюзии местных элит и населения было глупо, поскольку это вызвало бы серьезное разочарование в Евросоюзе и, не приведи Господь, возвращение в орбиту усиливавшейся и вспомнившей о своей исторической роли в Европе путинской России. Поэтому и было придумано «Восточное партнерство» — эдакий суррогат членства в ЕС.
Проект позволял Брюсселю держать восточноевропейские страны на пороге европейского дома, не лишая надежд, что когда-нибудь они этот порог переступят. Ну а заодно и влиять на государства вдоль границ России, причем не только европейские — ведь в «Восточное партнерство» вошли не только «демократические» Грузия, Украина и Молдавия. Там оказались и другие страны постсоветского пространства, еще более далекие от демократии и перспектив членства, но все равно важные для европейской политики: турбулентная Армения, «последняя диктатура Европы» Белоруссия, а также «наследственная монархия» Азербайджан.
Однако украинские события обострили ситуацию и по-новому поставили перед Евросоюзом вопрос: зачем ему нужно «Восточное партнерство»?
Станет ли организация антироссийским блоком или пойдет другим путем? Насколько можно судить по саммиту, Евросоюз с этим так и не определился, даже спустя год после начала конфликта с Россией. То же самое продемонстрировали и члены «Восточного партнерства».
Проблемный момент
Прежде всего выяснилось, что некоторые члены партнерства не готовы поддерживать антироссийские демарши и заявления. В частности, Армения и Белоруссия отказались подписывать декларацию, в которой от их имени осуждался бы переход Крыма под российскую юрисдикцию. Александр Лукашенко прямо заявил, что не готов «поддержать такую позицию». В Армении от громких заявлений воздержались, но также отказались подписать итоговый документ. Чтобы сохранить лицо, Брюсселю пришлось искать компромиссные варианты. Так или иначе, саммит был скомпрометирован.
И все бы ничего, но проблем добавила Украина, требовавшая важных для себя гарантий — в диапазоне от безвизового режима до вступления страны в ЕС. Да и Петр Порошенко не преминул в очередной раз высказаться на международной трибуне по конфликту на юго-востоке Украины, подчеркнул агрессию в Донбассе (Украина считает, что там действуют российские войска, Москва обвинения отвергает, указывая на отсутствие доказательств).
Его можно понять: тренд российско-европейских отношений в последние месяцы развивается отнюдь не в пользу Киева, на счет которого Брюссель и Москва будут договариваться о нормализации отношений. Поэтому Киев и поднимает при любом удобном случае вопросы, разделяющие ЕС и Россию, — тот же Крым.
Однако по результатам саммита Киев получил только упоминание Крыма и очередной пакет помощи в 1,8 миллиарда евро. Это вряд ли можно считать успешным завершением такого громкого саммита. Но главное — с «европейской трибуны» так и не прозвучало важных заявлений, за которыми ехала добрая половина участников.
Во-первых, европейцы проигнорировали вопрос вступления членов «Восточного партнерства» в ЕС. Об этом не упоминается ни в тексте резолюции по итогам саммита, ни даже в устных заявлениях. Более того, накануне саммита Ангела Меркель говорила, что «Восточное партнерство» не направлено на расширение ЕС и не следует давать ложную надежду членам партнерства.
Во-вторых, «демократические» члены организации, в первую очередь Украина, не получили внятных сроков введения безвизового режима, на который рассчитывали уже в 2016 году. Да, из Киева слышны какие-то отговорки, но они ничего не меняют.
«ЕС панически боится, что после отмены виз с Украины хлынет поток мигрантов. Подливает масла в огонь и количество оружия на руках у украинцев», — считает глава депутатской группы по межпарламентским связям с Украиной латвийского Сейма Айнарс Межулис.
И он прав — Украина не контролирует огромный участок границы с Россией, не может обеспечить собственному населению рабочие места, а также разоружить банды и боевые отряды, именуемые территориальными батальонами.
Обворожительная Россия
Фиаско рижского саммита уже привело к имиджевым потерям не только членов ЕС, выступающих в роли промоутеров проекта (прежде всего Польши и Швеции), но и к публичному унижению самого ЕС. Совершенно понятно, что идеология партнерства себя полностью исчерпала и придется придумывать какие-то новые ходы, чтобы хоть немного воздействовать на ситуацию. Либо признать уже, наконец, бесперспективность «Восточного партнерства» в данном составе. Это бы полностью отвечало интересам России, если бы не один нюанс.
Дело в том, что провал «Восточного партнерства» вовсе не означает, что страны региона автоматически развернутся в сторону России, у которой традиционные проблемы с реализацией политики «мягкой силы». Да, «Восточное партнерство» — это не конкурс красоты, но, как правильно заметил председатель Европейского совета Дональд Туск, «фактор красоты нужно учитывать: если бы Россия была более мягкой, обворожительной, привлекательной, ей, возможно, не надо было бы действовать деструктивными и агрессивными методами в отношении соседей».
В отличие от Евросоюза, Москва пока еще не задействовала такой эффективный инструмент контроля за периферией, как идейный соблазн, предпочитая ему традиционные методы финансово-экономической привязки к своей экономике.
Это, безусловно, прагматичные методы, однако опыт Грузии и Украины показал, что в конкретный революционный момент времени идеологический соблазн может сыграть настолько сильную побуждающую роль, что логика попросту остается в стороне.
США довольно богатая и прочная страна, чтобы позволить себе даже такого президента как Трамп. Правда, будут отложенные последствия на следующих выборах. На победу Трампа могут посмотреть как на эксперимент, адаптировать свои платформы, выставить новых кандидатов, которые смогут ситуацию повернуть в русло истеблишмента, но и партия же сама тоже может начать меняться.
Заключительное коммюнике саммита G7 стало компромиссом между новым руководством США и ведущими экономиками мира. Дебаты между группами влияния относительно Парижского соглашения увенчались победой Стива Бэннона, автора идеи «Америка первая». Визит вьетнамского премьер-министра в Вашингтон продемонстрировал намерение текущего руководства США продолжать курс на укрепление отношений через развитие двустороннего диалога.
Что же касается России, то для нее углубление европейской интеграции и вывод ЕС из системного кризиса несет лишь пользу. Во-первых, Европа является крупнейшим торговым партнеров РФ, и чем стабильнее будет этот партнер, тем лучше. Во-вторых, чем сильнее Европа, тем больше надежды на то, что она будет четко следовать своим интересам (а нынешняя линия Брюсселя в направлении России – это не европейский интерес).
Недавно было объявлено об официальной ратификации соглашения о присоединении Кыргызстана к ЕАЭС, подписанного ранее. Теперь начинается этап реализации договоренностей, практическая работа Союза в новом составе и взаимодействие республики с другими его участниками. В настоящий момент Кыргызстан сталкивается с комплексом экономических проблем, решению которых может способствовать участие в интеграционном проекте, свободный доступ к союзным рынкам, а также финансовая помощь от России, Казахстана и союзных структур, включая ЕАБР.