Во вторник, когда до 24 ноября оставалось меньше недели, переговорщики шести государств (пять постоянных членов Совбеза ООН и Германия) вновь встретились с иранскими представителями в Вене в надежде совершить прорыв в переговорах о прекращении ядерной программы Ирана. Этот диалог был возобновлен ровно год назад, и после ряда взаимных уступок стороны впервые подошли к заключению окончательного соглашения.
Изначально США настаивали на сокращении иранской программы обогащения урана до уровня, эквивалентного 1500 функционирующим центрифугам (на сегодняшний момент их число составляет 10 000). По словам ряда американских дипломатов, Вашингтон к началу последнего раунда переговоров согласился на планку в 4500 центрифуг. В обмен от Тегерана ожидается сокращение производства уранового газа, необходимого для начала процесса обогащения. Подобная договоренность позволила бы увеличить срок потенциального создания Ираном атомной бомбы.
Впрочем, Гэри Самор, директор Центра Белфера в Гарвардском университете и член американской делегации в Вене, утверждает, что Вашингтон «согласится на любое решение», позволяющее увеличить время, необходимое Тегерану для создания ядерного оружия, как минимум до одного года.
Несмотря на это, за оставшуюся неполную неделю предстоит решить ряд спорных вопросов, одним из которых является срок, на который действие центрифуг будет остановлено. Иран настаивает на возобновлении их работы по истечении нескольких лет. По мнению США, этот срок должен составлять не менее десяти лет.
Отдельным вопросом является процесс снятия санкций. Здесь на руку американской делегации может сыграть внутриполитическая ситуация. Республиканцы, крайне критически настроенные в отношении любых уступок Тегерану, грозят введением новых санкций, если Иран не будет исполнять условия возможного соглашения.
Сенаторы Роберт Менендес (Нью-Джерси) и Марк Кирк (Иллинойс) выступили с совместным заявлением:
«Будучи ко-спосорами межпартийных законов по санкциям, которые заставили Иран сесть за стол переговоров, мы убеждены, что заключительное соглашение должно привести к полному прекращению, а не к приостановке, незаконной ядерной программы Ирана, а также содержать условия, исключающие любую возможность его приближения к данной цели. Если потенциальное соглашение не достигнет этих целей, будут введены новые санкции».
Такая ситуация, с одной стороны, ограничивает действия президента, с другой – позволяет ему добиться от иранской стороны согласия на временное облегчение санкций, обусловив окончательную их отмену успехом выполнения соглашения.
Карим Саджадпур, специалист по международным отношениям из Фонда Карнеги, в этой связи отмечает:
«Если Конгрессу кажется столь необходимым принять дополнительные санкции, то лучше всего представить их в качестве сдерживающего фактора – то есть по сути сказать: «Если вы возобновите попытки создать ядерное оружие, то получите новые санкции»
Оценивая сделанные уступки, Даниэль Плетка, вице-президент по вопросам исследований внешней и оборонной политики в Американском институте предпринимательства, отмечает, что Тегеран за прошедший год заметно усилил свою переговорную позицию:
«При Хасане Рухани Иран по-прежнему управляется стальной рукой, только теперь на ней надета вельветовая перчатка. В результате на проходящих переговорах нам удалось добиться от иранцев очень незначительных уступок. Мы отказались от значительной части выдвинутых нами условий. Иранская сторона – нет».
Несмотря на уступки с обеих сторон, заключение финального соглашения остается под вопросом. Отправляясь в Вену, один из членов американской делегации (Госдепартамент старательно скрывает имена и детали переговоров, поскольку это может навредить хрупкому переговорному процессу), подчеркнул, что все самые ответственные решения будут приняты в последнюю минуту:
«Мы все знали, что трудные решения – самые трудные решения – не будут приниматься до самого конца. Так оно, судя по всему, и произойдет, если вообще произойдет. Как я уже говорил, в некоторых областях мы достигли значительных успехов, и я этому очень рад, но в других по-прежнему остаются серьезные пробелы, которые нам необходимо заполнить. Время покажет, удастся ли нам это сделать до истечения срока».
Настороженно к возможности заключения финального соглашения относятся и американские эксперты. Марк Фитцпатрик, директор программы разоружения и нераспространения ядерного оружия Международного института стратегических исследований, оценивает вероятность заключения соглашения в 30 процентов:
«Нам следует реалистично оценивать перспективу принятия всеобъемлющего соглашения. Дипломатия сделала свое дело. Временное соглашение выполняется, поскольку ни одна из сторон не хочет его нарушить и потерять то, что удалось благодаря ему достичь. На мой взгляд, тем не менее, всеобъемлющего соглашения мы, скорее всего, не увидим. Позиции сторон слишком далеки для этого».
Сохраняющиеся противоречия между сторонами подчеркивает и Даниэль Плетка:
«Это безусловно наиболее серьезные и последовательные переговоры с Ираном. Это первые переговоры, в которых обсуждается суть вопроса с минимумом политических демаршей и максимумом секретности. И с этой точки зрения, их нельзя назвать несерьезными. Проблема заключается в том, что осталось еще слишком много разногласий».
Роберт Эйнхорн, в прошлом дипломат, а сегодня старший научный сотрудник Брукингского института, предсказывая продление переговоров «еще на несколько месяцев», не менее категоричен:
«Практически нет никакой возможности, что окончательное соглашение будет принято до 25 ноября».
При этом в случае неудачи любое прекращение переговоров стало бы непростительной ошибкой. Келси Давенпорт из Ассоциации по контролю над вооружениями назвала подобное развитие событий «катастрофой» и пояснила:
«Учитывая тот политический капитал, который инвестировали обе стороны, будет просто глупо не воспользоваться таким историческим шансом».
Даже если соглашение будет принято, эксперты считают крайне вероятным возобновление Ираном ядерной программы. Марк Дубовиц, сотрудник Фонда в защиту демократий, отмечает:
«Иран будет нарушать соглашение, так же как он делал до этого – не кардинально, но постепенно. Рано или поздно мы заметим потенциальное нарушение и начнем спорить по поводу процедурных деталей: насколько Иран отступил от пунктов соглашения? На это уйдет много времени, а мы даже не начнем обсуждение возможных ответных политических шагов».
Даниэль Плетка полагает, что в такой ситуации Вашингтон может поставить свою политическую репутацию выше вопросов безопасности:
«Я боюсь, что в какой-то момент мы пойдем на ужасную сделку с Ираном, а когда иранцы ее нарушат, мы станем их прикрывать, чтобы защитить достигнутое соглашение, и будем делать вид, что оно все еще действует».
Как бы то ни было, за этот год был сделан значительный прогресс в американо-иранских отношениях. Аднан Табатабай, берлинский политолог, специалист по Ирану, отмечает:
«США и Иран по крайней мере научились признавать внутриполитическое давление, присутствующее в обеих странах. Поэтому может быть больше шансов для взаимных уступок и поиска компромисса и меньше для категоричных требований, которые не способна удовлетворить ни одна из сторон».
Тем не менее, Марк Фитцпатрик предостерегает от поспешных выводов по поводу прекращения противостояния между странами, длящегося уже больше тридцати лет:
«Если будет достигнуто соглашение, это не будет означать, что Иран готов помириться со своим извечным противником. Дружба – нет. Неловкое вынужденное сотрудничество – да».
Соединенные Штаты приходят к выводу о том, что иракская армия не способна в одиночку противостоять силам ИГИЛ, а победа над ними не возможна без подрыва позиций ИГИЛ в Сирии.
Активизация политики США в отношении Украины не станет прологом полномасштабной кампании под лозунгами демократизации постсоветского пространства. Повышенный интерес Вашингтона к Киеву носит преимущественно конъюнктурный характер.
28 февраля советник президента НК «Роснефть», доцент МГИМО Андрей Безруков дал интервью изданию «Московский комсомолец». В ходе беседы обсуждались первые итоги президентства Дональда Трампа, перспективы развития российско-американских отношений и мировой политики.
Президент Серж Саргсян отправил в отставку премьер-министра Тиграна Саркисяна. Отставка не была неожиданной - бывший глава кабинета был самым непопулярным политиком в стране. Тем самым Саргсян, возможно, сумел предотвратить объединение армянской оппозиции.