Андрей Сушенцов
Ольга Ребро
Максим Сучков
Андрей Безруков
За считанные дни до президентских выборов по-прежнему нельзя твердо сказать, кто станет новым президентом США. Избирательная кампания с первых дней была насыщенна провокациями и крутыми поворотами, такой она и осталась до конца. Доклад аналитического агентства "Внешняя политика" посвящен вопросу, каким именно президентом могут стать Хиллари Клинтон и Дональд Трамп.
ПРЕМИУМ
7 ноября 2016 | 22:10

Следующий президент США: профессиональные профили Хиллари Клинтон и Дональда Трампа

Содержание

1. Багаж проблем для нового президента

2. Хиллари Клинтон: профессиональный и психологический профиль

2.1. Коммуникативные навыки

2.2. Организаторские способности

2.3. Способность к политическому маневру

2.4. Наличие политического видения

2.5. Стиль мышления

2.6. Эмоциональная зрелость

3. Дональд Трамп: профессиональный и психологический профиль

3.1. Коммуникативные навыки

3.2. Организаторские способности

3.3. Способность к политическому маневру

3.4. Наличие политического видения

3.5. Стиль мышления

3.6. Эмоциональная зрелость

4. Внешнеполитическая программа Клинтон

4.1. Национальная безопасность и применение силы

4.2. Безопасность на Ближнем Востоке

4.3. Китай и положение в АТР

4.4. НАТО и европейская безопасность

4.5. Отношения с Россией и украинский кризис

4.6. Международная торговля и энергетика

5. Внешнеполитическая программа Трампа

5.1. Национальная безопасность и применение силы

5.2. Безопасность на Ближнем Востоке

5.3. Китай и положение в АТР

5.4. НАТО и европейская безопасность

5.5. Отношения с Россией и украинский кризис

5.6. Международная торговля и энергетика

6. Клинтон и Трамп в контексте американских политических циклов

 

Багаж проблем для нового президента

 

США входят в новый период своего развития. Оставаясь лидирующей мировой державой, они оказались не застрахованы от нестабильности и перемен. Хуже то, что перемены застали американскую элиту врасплох. Кандидаты в президенты от ведущих партий – Хиллари Клинтон и Дональд Трамп – не предлагают программу решения структурных проблем своей страны. Они сами являются симптомами этих проблем. Поэтому вне зависимости от исхода президентских выборов главной чертой политической жизни США продолжит оставаться неопределенность. С учетом особого положения Соединенных Штатов в мире, эта неопределенность будет выплескиваться в мировые процессы и затруднять и без того сложную картину.

Электоральный цикл 2016 года совпал для США с обострением двух главных вызовов. В международной жизни все яснее стали заметны симптомы отрицания глобального лидерства США. Однако более опасны обнажившиеся угрозы внутренней стабильности американской политической системы. Антиэлитные настроения и протестное голосование перевернули электоральную картину Америки и грозят выйти за рамки политического поля. Американские элиты оказались не готовы к этому вызову. Не в последнюю очередь поэтому американский политолог Роберт Легвольд называет текущее время «эпохой малых умов».  

Вне зависимости от своей политической программы, новый президент США окажется заложником нескольких крупных задач, от которых он не сможет отмахнуться.

Во-первых, ему придется откликаться на общественный запрос о социальном прогрессе и более справедливом распределении благ. Неудача удовлетворения этого запроса обернется радикализацией общества на «левом фланге».

Во-вторых, президенту придется формировать новый национальный консенсус между убывающим белым большинством и многочисленными меньшинствами. Белое население Америки, включая большинство женщин, поддерживает Дональда Трампа, тогда как цветное почти целиком на стороне Клинтон. В случае поражения, «политика Трампа» не уйдет со сцены, поскольку она востребована обществом. Провал формирования национального консенсуса приведет к радикализации на «правом фланге».

В-третьих, Белый дом будет вынужден искать пути преодоления антиэлитных настроений в обществе и откликаться на «запрос на подлинность». Элите придется заново придумывать себя, отказываясь от политического мейнстрима последних десятилетий и включая в свой состав аутсайдеров.

Наконец, ключевой задачей станет поиск ответа на вопрос – что значит американское лидерство в XXI веке и сколько ресурсов США готовы выделять для поддержания своего доминирования. Болезненное осознание ослабления мирового влияния может вызвать шоковую реакцию элит.

Помимо вышеуказанных задач, следующий президент столкнется с рядом серьезных внутриполитических ограничений, которые будут сковывать его инициативу.

Первым обстоятельством станет глубокий внутриполитический разлом, усугубленный агрессивной избирательной риторикой кандидатов. Ни Хиллари Клинтон, ни Дональд Трамп не будут обладать народным мандатом в полной мере. Внутриполитические проблемы будут поглощать внимание нового президента больше вопросов внешней политики.

Республиканское большинство в Конгрессе будет настроено одинаково критично по отношению к обоим кандидатам. Если победит Дональд Трамп, он столкнется с политическим саботажем со стороны демократов. В случае неуспеха президентства Трампа, республиканцы к концу его срока станут враждебны президенту, выдвигая на следующие выборы новую фигуру.

Постоянной чертой нового президентского срока станут уголовные разбирательства. Республиканцы будут настаивать на расследовании обращения Клинтон с секретной информацией, а также финансирования избирательной кампании демократов из Саудовской Аравии, Катара и Украины. Со своей стороны, демократы будут стремиться перевести в юридическую фазу нападки на Трампа в уклонении от уплаты налогов и сексуальных домогательствах.

В наиболее неблагоприятном сценарии в США может начаться конституционный кризис, выйти из которого помешает равновесие голосов в Верховном суде и блокирование республиканским Конгрессом назначения нового девятого судьи.

Какова может быть судьба российско-американских отношений после выборов? У нас нет надежных оснований для прогноза позиций будущего президента по конкретным международным вопросам. Однако можно утверждать, что национальные интересы США существенно не изменятся в результате выборов. После формирования своей администрации новый президент будет поглощён внутриполитическими вопросами. Внешняя политика и отношения с Россией будут сильно зависеть от текущих событий.

Несмотря на доброжелательную публичную риторику, Дональд Трамп не предложил ничего конкретного для улучшения отношений с Россией. Его президентство составляет большую неопределенность для двусторонних отношений. В случае победы Трампа, республиканцы из истеблишмента войдут в его администрацию во имя службы национальным интересам страны. В результате в Вашингтоне снова возобладает бюрократический аппарат, который сложил межпартийный консенсус по вопросу об отношениях с Россией еще в 1990-е годы.

Хиллари Клинтон, напротив, неоднократно выступала против России и даже вовлекла ее в предвыборную гонку, обвинив Трампа в связях с Владимиром Путиным. Вместе с тем, в октябре 2015 года Клинтон не исключила прагматизацию отношений с Москвой, а члены ее команды в печати размышляли о гибкости в вопросе о санкциях. Еще более важно то, что согласно утечкам в прессе Клинтон намерена пересмотреть масштабную программу модернизации ядерного оружия в сторону сокращения. Эти шаги стали бы конструктивным вкладом в нормализацию российско-американских отношений. Однако если по различным причинам разведка США придет к выводу, что Россия причастна к искажению результатов президентских выборов, последует глубокое ухудшение отношений.

Наиболее вероятно, что ближайшие четыре года сохранится преемственность нынешнего курса в отношениях двух стран. Колебания тренда вверх и вниз возможны, но Москве и Вашингтону разумнее стремиться к его выравниванию – чтобы тренд стал плоским. Это будет зависеть от конкретных событий в отношениях между Россией и США, но также и между третьими странами.

Украинский кризис завершил период, когда считалось что общей целью России и Запада является объединение в евро-атлантическое сообщество. Отношения больше не удастся «починить» новой «перезагрузкой» - им нужен не ремонт, а полная перестройка. США не будут к ней готовы в ближайшие годы, поскольку будут слишком поглощены собой. 

Вместе с тем, антироссийские санкции постепенно будут сниматься из-за напора их оппонентов в США и ЕС. Украинский кризис толкнул Россию в сторону Китая, а это играет против долгосрочных американских интересов. Можно ожидать возвратных попыток США заручиться поддержкой России в деле сдерживания КНР. Вашингтон будет постепенно снимать санкции, побуждаю Россию действовать в нужном для себя направлении. Украинский сюжет постепенно будет отходить на второй план.

 За считанные дни до президентских выборов по-прежнему нельзя твердо сказать, кто станет новым президентом США. Избирательная кампания с первых дней была насыщенна провокациями и крутыми поворотами, такой она и осталась до конца. В своем докладе мы фокусируемся не на том, кто вероятнее всего победит, но каким именно президентом могут стать Хиллари Клинтон и Дональд Трамп.

Опираясь на методологию американского политолога Фреда Гринстайна, мы оцениваем основные параметры психологической и профессиональной компетентности обоих кандидатов – их коммуникативные навыки, организаторские способности, наличие политического видения, стиль мышления, способность к политическому маневру и эмоциональную зрелость.

Во второй части доклада мы делаем предположения о будущей внешнеполитической платформе обоих кандидатов в президенты, опираясь на озвученные ими предложения, состав команды их советников и сторонников.

Мы также анализируем внутриполитический контекст правления нового американского президента и указываем, с какими политическими ограничениями столкнется новый хозяин Белого дома.

Наконец, мы формулируем выводы для России по итогам избирательной кампании в США и описываем вероятные сценарии развития двусторонних отношений после выборов.

Хиллари Клинтон: профессиональный и психологический профиль

Коммуникативные навыки

Публичные выступления являются ядром любой избирательной кампании в США и играют большую роль в управлении страной. Хиллари Клинтон пришлось серьезно потрудиться, чтобы улучшить свои коммуникативные навыки. Несмотря на то, что это уже вторая президентская кампания Клинтон, в начале гонки в 2015 году ее речь звучала монотонно и высокопарно. Ее интонации были пронзительными, а риторика навязчивой. Стремление Клинтон показать свою страстную причастность к обсуждаемым вопросам формировало впечатление «озлобленного политика». Многие сравнивали эмоциональный эффект от таких выступлений со «звуком дрели воскресным утром».

Однако в ходе кампании тренеры по коммуникативной презентации помогли Клинтон сформировать особый стиль «роллер-коустер», когда резкие интонации на высокой ноте сменяются тихими, переходящими почти на шепот. В её речах стало больше тропов и художественных образов, которые помогли Клинтон визуализировать доносимые до слушателей идеи. В результате ее выступления зазвучали естественнее. Клинтон стала лучше выстраивать контакт с аудиторией и это поспособствовало росту её рейтингов.

Клинтон также научилась контролировать тон своей речи в ситуации давления со стороны журналистов и оппонентов. Она научилась канализировать свои эмоции в жесты: особенно много Клинтон жестикулирует, когда говорит о важных темах, пытаясь, тем самым, акцентировать особо значимые моменты.

Вместе с тем, её речи все еще звучат сухо и напоминают выдержки из докладов специальных комиссий. Заметно, что это ее выступления – продукт коллективного труда нескольких авторов, а не её собственные мысли. Речи Клинтон кажутся излишне выверенными – они демонстрируют незаурядный интеллект, но и боязнь быть в чем-то обличенной. Её манеру работы с телепромтерами находят неуклюжей. Многим в её выступлениях не хватает «вдохновляющего запала». Претензии избирателей вращаются вокруг «искусственности» Клинтон и отсутствии банального обаяния.

Публичные выступления перед большой аудиторией действительно не главный конек Клинтон. Она гораздо более комфортно чувствует себя в формате дебатов, на званых вечерах и телевизионных ток-шоу. Последние дают Клинтон возможностью исправить негативное впечатление о себе. При этом она не уклоняется от жанра самопародии.

Стремясь компенсировать недостатки Хиллари как оратора, политтехнологи Клинтон нашли способ обратить эту слабость в «политическую добродетель». Так сформировался образ «Хиллари-слушателя» (Hilary the Listener) – будущего президента, который не только убежденно говорит, но также слушает и слышит избирателя. К этой практике Клинтон стала прибегать еще в 2000 годах в ходе выборов в Сенат. «Слушанье» как инструмент коммуникации используется Клинтон с тремя основными целями: создать впечатление небезразличного отношения к излагаемым собеседником проблемам; для реального понимания ситуации и получения информации о деталях; для последующего цитирования этой информации со ссылкой на автора, чтобы заручиться поддержкой определенной целевой группы избирателей.

Ключевой проблемой коммуникативной модели Клинтон является раздвоенность ее образа – избиратели и ближайшие соратники видят ее по-разному. Разрыв в восприятии беспокоит Хиллари, которая стремится стать своей для всех. Однако это еще больше углубляет недоверие к ее словам и действиям. На финише кампании антирейтинг Хиллари Клинтон составлял 55,3% и превышал ее положительный рейтинг на 13,8%.  

Организаторские способности

Клинтон может быть не лучшим коммуникатором, однако то, что она умелый организатор признают даже её оппоненты. Международный стандарт психотипов переговорщиков определяет Хиллари Клинтон как «Инспектора». Для этого типа характерны сочетание интроверсии, логики, сенсорики и рациональности. Клинтон характеризует выраженный прагматичный подход, ориентированный на организационные решения.

От отца Хиллари унаследовала стремление к жесткому контролю над людьми и процессами. Это находит отражение в ее стремлении следовать заранее намеченному плану. Для Клинтон характерна рационально-логичная организация рабочего процесса – заблаговременное структурирование повестки, тщательная детализация, недопущение экспромтов, выполнение инструкций, соблюдение процедур [1]. От партнеров Клинтон ожидает аналогичного поведения, что может утомлять и раздражать людей творческого склада, но удобно для тех, кто сам привык к пунктуально-рациональной организации работы.

Внутри своей команды она также четко распределяет роли – каждый хорошо знает, за что отвечает. Клинтон всегда предпочитает быть хорошо подготовленной и, прорабатывая подготовленные для нее документы, зачастую возвращает их автору с отметками на полях. Встречи у неё всегда проходят в назначенное время без задержек. По результатам заседаний, спустя какое-то время, она требует от подчиненных отчета и постоянной концентрации. Люди в команде всегда чувствуют, что на них возложены большие ожидания, что заставляет их демонстрировать высокий уровень самоорганизации и дисциплины. Клинтон укрепляет лояльность членов своей команды через личный подход к каждому[2]. Таким образом, Клинтон демонстрирует организационный стиль, при котором при её управлении выдерживается баланс между собственным непосредственным вовлечением в организационную работу, распределением обязанностей между помощниками и наделением их полномочиями действовать от ее лица. Вероятно поэтому Барак Обама и Билл Клинтон считают, что Хиллари подготовлена к президентским обязанностям лучше них.

Однако в ситуации повышенного давления, выстроенная Клинтон система начинает давать сбои. Это ведет к внутренним конфликтам между членами её команды, дезорганизации работы и падению морального духа. Иногда Хиллари сама становится заложником негибкой системы – попытки вовлечь в выработку финального решения всех членов команды приводят к хаотизации процесса и нарастанию внутренних разногласий.

У сторонников Клинтон есть опасения, что именно в организационной составляющей –  как это ни парадоксально – может скрываться возможность её провала как президента. Хиллари может оказаться парализована поиском общих точек соприкосновения между соперничающими группами своих советников. Стремясь прийти к консенсусу, она упускает политическую инициативу, которую смогут перехватить ее политические оппоненты, более искушенные в массовых коммуникациях.

Способность к политическому маневру

Инсайдеры штаба Клинтон отмечают, что ключевым этапом карьеры Клинтон была не борьба за демократическую номинацию в 2008 году, а гонка за место сенатора от штата Нью-Йорк. Именно в 1999-2000 годах Хиллари освоила правила политического маневрирования, которые использует до сих пор: убеждение через личные контакты и умение создать впечатление «надпартийного» политика. Это не раз помогало ей выстраивать отношения с республиканцами, со многими из которых она выступала соавтором законопроектов[3].

Всё это демонстрирует две характерных для Клинтон способности: к созданию стратегических сетевых сообществ и к собиранию коалиций. При этом Клинтон рассматривает первое как возможность и необходимую предпосылку для эффективного создания второго. На протяжении более чем тридцати лет публичной жизни – от первой леди Арканзаса и затем всей страны, сенатора и Госсекретаря до дважды кандидата в президенты – Клинтон научилась устанавливать отношения с большим количеством совершенно разных людей из огромного количества сфер, формировать нужные ей под конкретные задачи команды единомышленников. Как заметил один из её биографов Ребекка Шабмо: «Если и есть в мире человек, который доказал справедливость и действенность «теории семи рукопожатий» - это Хиллари Клинтон».

Клинтон мобилизует свои коалиции всякий раз, когда сталкивается с серьезными трудностями. Считают, что получить партийную номинацию в этом году ей удалось благодаря этому умению. Весьма показательно, что Клинтон готова использовать все доступные рычаги для создания коалиций – вплоть до давления на руководство собственной партии и подковёрные интриги.

Клинтон не раз меняла свои внутри и внешнеполитические оценки, если убеждалась в целесообразности и разумности этого шага. Важное качество для политика ранга Клинтон в деле политического маневра – способность проглотив гордыню извиниться, если она чувствует, что действительно неправа и – что, пожалуй, ещё более важно в её случае – если это угрожает её рейтингам популярности и доверия граждан.

Чаще всего Клинтон прибегает к маневрированию по особо острым вопросам внутренней и международной политики, когда велик политический риск оказаться между жерновами партийных противоречий.

Наличие политического видения

За годы в политике у Клинтон сложилось собственное видение внутренней и внешней политики США. Она выработала уверенность в своей способности адекватно оценивать вызовы Америке и верно определять приоритеты страны. Демократам ее программа кажется слишком консервативной, а республиканцам излишне либеральной. Но именно это и характеризует её политическое видение – оно одновременно «прагматично» и «прогрессивно».

Введенный Клинтон в начале её работы на посту Госсекретаря США в оборот термин «умной силы» (smart power) красной нитью проходит в её предвыборных выступлениях. Для неё это в первую очередь адаптивность - способность «постоянно учиться новому, адаптироваться к новым ситуациям и расширять кругозор». Однако этот настрой контрастирует с предлагаемым её командой «проектом за новую американскую политику». Сама терминология этой программы созвучна языку «неоконов». Согласно этой программе американская внешняя политика должна стремиться к обновлению мирового порядка, учитывая его новые реалии. При этом мировой порядок должен гарантированно защищать американские ценности и интересы. По словам Клинтон: «Если позволить всему идти своим путем, события вскоре сами начнут определять наше поведение, в то время как все должно быть наоборот».

Клинтон полностью разделяет идею американской «исключительности» и видит в ней идеологический фундамент своей политической программы.

Клинтон пока так и не определила несколько поистине больших идей, на основании которых она хотела бы получить мандат на управление страной. В том числе и в этом состоит сложность анализа её будущей внешней политики. Ключевым вопросом станет способность Клинтон разумно действовать в ситуации испытания на прочность идеи «американской исключительности» и потери Белым домом под ее руководством политической инициативы - как за рубежом, так и внутри страны. 

Стиль мышления

В принятии решений Клинтон предпочитает полагаться на опыт – как свой собственный, так и чужой. Прежде чем принять решение, она консультируется с разветвленной сетью экспертов, советников и, прежде всего, практиков. Она часто приглашает профессионалов из других областей для обмена идеями по обсуждаемым темам. Её мотивирует возможность узнать что-то новое для себя «из первых уст», вникнуть в специфику проблемы, узнать детали.

Бывшей первой леди присущи опасение принять неверное решение, стремление действовать с оглядкой на репутацию и боязнь оказаться неправой. Эти качества нередко понуждают её к более тщательному анализу ситуации, принятию решения на основе взвешенного и трезвого расчета. Клинтон действительно принимает решения долго. Именно поэтому многие её соратники по работе называют её «выверенная» (measured) и «методичная Хиллари» (methodical). Эти качества наверняка ещё больше обострятся в случае занятия Клинтон президентского кресла, учитывая, что она никогда не управляла крупным бюрократическим аппаратом и не распоряжалась солидным бюджетом даже на уровне штата. Несмотря на то, что фигура Клинтон кажется давно знакомой и достаточно изученной, её президентство наполнено неопределенностью, поскольку разница между советником и тем, кто принимает трудные решения, велика.

Эмоциональная зрелость

«Хиллари уже родилась взрослой», – как-то сказала о Клинтон её мать Дороти Родэм. На протяжении всей жизни Клинтон присущи дух конкурентности, напористость и недоверчивость – годы в большой политике только обострили эти качества. Её знакомые шутят, что Клинтон довела максиму Рональда Рейгана до абсолюта – «Не доверяй и перепроверяй!». В политическом поведении это актуализируется в неумолимой убежденности в собственной правоте, желании навязывать свою волю, видении многих ситуаций как «игры с нулевой суммой». В отношениях с партнерами Клинтон крайне требовательна. Для нее типично проявлять нетерпимость к альтернативным подходам. Клинтон не стесняется демонстрировать холодность и стремиться идти до конца, во что бы то ни стало.

Стремление всегда быть первой как императив признания также психологически заложены в Хиллари с детства и связаны с ее отношениями с отцом[4]. Авторитарный характер отца Хиллари также закрепил в ней уверенность в превосходстве силы над компромиссом. Систему её убеждений действительно нельзя назвать гибкой, однако, Клинтон готова демонстрировать открытость, общительность и даже приветливость – и не раз доказывала эту способность – если этого требуют обстоятельства, долг или политическая выгода.

Она бывает подвержена перепадам настроения, порой, даже, истерична. В стрессовых ситуациях у неё срабатывает инстинкт «осажденной крепости» и соблазн скрыться за привилегиями (сенаторскими, дипломатическими, в перспективе – возможно, президентскими).

Некоторые биографы Клинтон пишут, что, хотя у Клинтон не всегда все получалось с первого раза – нередко и вовсе не получалось – она умело извлекала уроки из своих поражений и они закаляли её. Вероятно, иначе бы она не прошла такой карьерный путь от юриста в Арканзасе до кандидата на пост президента США. Однако осмысление неудачного опыта делало Клинтон еще более осторожной, осмотрительной и расчетливой, обостряло все те качества, о которых шла речь выше.

Дональд Трамп: профессиональный и психологический профиль

Коммуникативные навыки

Дональд Трамп постоянно находился в объективах телекамер с конца 1980-х годов и сделал свой медийный образ одной из опор политической карьеры. С телеэкранов Трамп излучает благожелательное самодовольство, которое его сторонники трактуют как силу и уверенность, а его противники – как слабость и закомплексованность. Однако репутация эпатажного шоумена не только не навредила политической карьере Трампа, но и сделала его неуязвимым для критики – как в свое время Рональда Рейгана, которого называли «тефлоновым». Даже вполне обоснованные обвинения «не прилипают» к Трампу, но усиливают его репутацию хваткого и непотопляемого политика.

Хотя публичные выступления Трампа наполнены фактологическими ошибками, грубыми выражениями и штампами – именно они являются залогом его популярности. Трамп заявляет о себе как о ходячем примере «американской мечты» - успешном, познавшем жизнь и не признающем авторитетов герое[5].

Сильной стороной Трампа как коммуникатора стало отрицание рамок, характерных для любого публичного политика. Трамп лично общается с прессой и не прячется за спины помощников от лавины критики. Напротив, он мастерски парирует любые словесные атаки, а его экспромты выводят из равновесия оппонентов.

Другой причиной его успеха стало то, что Трамп выражает те стороны традиционного американского менталитета, которые считаются общественно порицаемыми в прогрессивных СМИ – сила, уверенность, мужественность, традиционный взгляд на семью и др. Запрос на эти качества обострился в американском обществе, уставшем от ощущения «мягкотелости» и неопределенности, которые многие связывали с президентством Барака Обамы. 

Тем не менее, самодовольный стиль Дональда Трампа сильно раздражает прессу, которая ежедневно критикует его новые эскапады. Однако СМИ добиваются обратного – вместо падения рейтингов, популярность Трампа среди сторонников растет. Постоянно будоража общественность, Трамп успешно остается в центре внимания, контролирует повестку дня и уводит дискуссию из содержательного поля в эмоциональное.

В этом его свойстве может таиться опасность для Трампа-президента. Став главой исполнительной власти, он столкнется с необходимостью подчиняться требованиям политического такта в отношениях с иностранными лидерами и влиятельными оппонентами в США. Это вынудит его корректировать свой коммуникативный стиль, чтобы облегчить себе пребывание в должности. Однако за всю историю наблюдений Трамп не представал в ином амплуа. Сталкиваясь с непреодолимым препятствием Трамп чаще винил препятствие, а не себя. В худшем случае он будет тяготиться формальными рамками действий первого лица, периодически допуская эмоциональные «срывы» и разрушая конструктивные отношения с партнерами. 

Организаторские способности

Новичок в политике, Трамп перенес используемые им принципы организации бизнеса на предвыборную кампанию. Окружив себя узким кругом верных, хотя и не всегда достаточно компетентных советников, он, вероятнее всего, останется верным данному подходу и в случае победы. С точки зрения Трампа компетентность с лихвой компенсируется бескорыстным стремлением принести пользу общему делу.

Каждый член небольшой команды всегда имеет доступ «к уху» Трампа и волен высказывать своё личное мнение, даже если оно противоположно мнению руководителя. Однако подобный стиль организации отрезает попадание в ближний круг Трампа людей извне, в частности – из республиканского политического истеблишмента. Кандидат в вице-президенты Майкл Пенс, сенатор от штата Вирджиния, несмотря на формальную приближенность к Трампу, остается политически надежной «ширмой», за которой сам кандидат больше прислушивается к верному Крису Кристи, до последнего претендовавшему на эту должность.

При этом значительное влияние на Трампа оказывают его старшие дети: Дональд-мл. (ему уже сегодня многие прочат политическое будущее), Иванка и Эрик. Именно под их давлением, например, он заменил менее опытного Кори Левандовски на Пола Манафорта, работавшего в избирательных кампаниях нескольких республиканских президентов, а также привлек советников из предвыборных штабов своих конкурентов за номинацию от партии.

Обещаниям Трампа восполнить свою некомпетентность в политических делах делегированием полномочий экспертам верить стоит лишь наполовину. Без сомнения, такие люди появятся, однако, оказывать влияние на принятие решений они смогут только после того, как завоюют доверие Трампа.

По слухам из штаба республиканского кандидата, в случае его победы может начаться чистка правительственного аппарата от политических назначенцев и упрощении доступа к управлению страной людям из бизнеса. Сам Трамп объясняет такой подход необходимостью прислушиваться к людям, знающим о проблемах страны не понаслышке. Его критики, в свою очередь, указывают на неизбежность возникновения конфликта интересов, а также распространение кумовства.

Способность к политическому маневру

Отсутствие у Трампа какого бы то ни было политического опыта создает широкое поле для спекуляций о том, каким образом он будет функционировать внутри американской политической системы. На сегодняшний день его заявления указывают на два совершенно разных подхода.

С одной стороны, Трамп неоднократно заявлял, что «прекрасно справится» с обязанностями президента используя свою способность договариваться и сделав вице-президентом человека, который разбирается во всех тонкостях «вашингтонской кухни». Однако привычные для Трампа переговоры в бизнесе, где провал означает лишь поиск нового партнера, в политике требуют большей адаптивности. Нередко от этого зависит работоспособность всего правительственного аппарата. Пока что Трамп не продемонстрировал способности (или желания) уступать своим оппонентам в чем бы то ни было, даже если подобная неуступчивость грозила политическими потерями. Нет сомнений в том, что Трамп-президент столкнется с преимущественно враждебным Конгрессом, который будет сопротивляться его ультимативному стилю.

С другой стороны, одним из постулатов предвыборной кампании Трампа стала борьба с коррумпированностью правящих кругов. Другими словами, Трамп говорит не о сотрудничестве с Конгрессом, а о необходимости «перетряхнуть» его, как и весь политический истеблишмент в целом. Такой подход импонирует широким массам избирателей – включая демократов, недовольных кандидатурой Хиллари Клинтон. Избиратели ждут от Трампа конфронтационного стиля поведения в Вашингтоне.

Не исключено, однако, что победа Трампа на выборах заставит большее число конгрессменов, чье пребывание на Капитолийском холме зависит от поддержки избирателей, сменить гнев на милость. Не желая потерять поддержку электората на следующих президентских выборах, некоторые политики будут вынуждены осторожно балансировать между отрицанием и поддержкой кандидата от республиканской партии.

Наличие политического видения

Избирательную кампанию Трампа сопровождали два основных лозунга: «Вернем Америке ее величие» и «Америка прежде всего». Первый описывает взгляды Трампа на текущее положение страны, второй – на способ достижения этого величия. В сумме они позволяют определить контуры политического видения Трампа-президента о месте США в мире.

Согласно межпартийному консенсусу последних 70-ти лет, процветание США напрямую связано с построением глобального мирового порядка на основе либеральных демократических ценностей. Нарушая этот консенсус Трамп утверждает, что такой подход привел к ослаблению страны. Если Барак Обама предлагал «оседлать волну глобализации», то Трамп считает, что от этой волны США необходимо спасать. Стирание границ, по его мнению, спровоцировало рост нелегальной миграции и облегчило проникновение террористов на территорию страны. Либерализация экономики в виде масштабных торговых соглашений привело к бегству американского капитала и, соответственно, росту безработицы. Многосторонние военные союзы – к перенапряжению бюджета страны, и без того страдающего от долгового бремени. А развитие современных технологий сделало США уязвимыми перед менее мощными в военном отношении странами и террористическими группами.

Выход из ситуации, по Трампу, заключается в том, чтобы на время переключиться с создания мирового порядка на наведение порядка внутри страны, а к мировым делам подходить строго с точки зрения примата национальных интересов. При этом во главу угла он ставит экономику. Поэтому Китай, ворующий американские технологии и использующий «нечестные» приемы в торговле, кажется Трампу большим злом, чем Россия, которая могла бы взять на себя часть бремени по наведению порядка на Ближнем Востоке. Верность военных союзников он измеряет готовностью платить за услуги по обеспечению безопасности. А на проповедование демократии, по его мнению, у Америки нет морального права до тех пор, пока она не «починит» демократию внутри страны.

Стремление Трампа к прагматизму и национальному эгоизму в случае его прихода в Белый дом натолкнется на два крупных препятствия – сложившиеся взгляды бюрократического аппарата Вашингтоне и последствия радикальной смены курса внешне- и внутриполитического курса, которые сложно просчитать.

Стиль мышления

Про себя Дональд Трамп любит повторять: «Я очень умный». Это не мешает ему совершать множество фактических ошибок: 86% его высказываний варьируются по степени правдивости от «наполовину правдивы» до «откровенной лжи». Скорее всего, истина находится посередине: Трамп не настолько умный, как говорит, но умнее, чем кажется.

Он получил образование в элитном Пенсильванском университете, входящем в Лигу плюща, однако совмещал учебу с работой в фирме отца и ограничился степенью бакалавра, предпочтя теоретическим знаниям практические. Создав «Организацию Трампа», он чуть не обанкротился, после чего попал в книгу рекордов Гиннесса за самое успешное восстановление личного финансового состояния. Путая столицы европейских государств, Трамп демонстрирует удивительное знание юридических и финансовых деталей, когда речь заходит о строительстве и его собственной компании. Подобное несоответствие может иметь сразу несколько объяснений.

Во-первых, Трамп мыслит большими идеями, оставляя детали их реализации на потом. Не случайно, в своей книге «Искусство заключать сделки» он советует «ставить высокие цели» и «не бояться принимать кардинальные решения» для их достижения.

Во-вторых, Трампу ранее не приходилось заниматься политическими делами, поэтому не исключено, что он быстро овладеет знанием материала. В 2016 году был хорошо виден рост компетенции Трампа в области внешней политики: его заявления стали грамотнее и на порядок осторожнее. В-третьих, он следует еще одному собственному совету – «хорошо изучи свою аудиторию». Яркие, интеллектуально несложные и эмоциональные выступления Трампа собирают стадионы людей, в основном мужчин со средним уровнем заработка. Наконец, сам Трамп не всегда принимает решения по принципу рациональности, чаще руководствуясь интуицией. За всю предвыборную кампанию он лишь однажды отступил от этого принципа, выбрав себе в вице-президенты Майкла Пенса, о чем тут же пожалел[6].

Эмоциональная зрелость

Во время предвыборной кампании наиболее удачные атаки оппонентов Трампа были сделаны именно в адрес его эмоциональной неуравновешенности. «Такому человеку нельзя доверять ядерные коды», - постоянно звучит из уст соратников Клинтон.

По словам подчиненных Трампа, его основной чертой является непредсказуемость. Сегодня он дотошно лезет во все детали проекта, а завтра предстает в образе руководителя, которого нельзя беспокоить по пустякам. Больше всего на свете он ценит преданность сотрудников, зато легок на расправу, если по каким-то причинам в этой преданности усомнится. При этом расправа будет носить характер публичного линчевания, а не закулисных интриг.

Неуравновешенность сочетается с необычайной трудоспособностью (спит всего несколько часов в сутки) и граничащей с маниакальностью дисциплинированностью (боится микробов, перфекционист). Эти качества Трамп развил во время учебы в школе-интернате «Нью-Йоркская военная академия», куда его определил отец, чтобы направить энергию своего непослушного и агрессивного сына в конструктивное русло. Здесь Трамп не только убедился в мысли, насаждаемой отцом, что жизнь – это постоянная борьба (в академии применялись телесные наказания), но и научился выходить из этой борьбы победителем, сумев наладить «правильные» отношения с начальством. Трамп вспоминал: «Я дал им понять, что я уважаю их авторитет, но им не удастся меня запугать».  Закончив академию одним из лучших в классе и отучившись Пенсильванском университете, Трамп решил превзойти достижения своего отца – владельца квартирных комплексов в Куинсе и Бруклине. Попросив у него стартовый капитал, Трамп отправился покорять Манхеттен.

Отчасти ему повезло: незначительные вложения в недвижимость в криминальном Манхеттене окупились сполна по мере его превращения в глобальный деловой центр. Отчасти сыграла нацеленность Трампа на успех, а не на богатство: «Деньги – это всего лишь способ вести счет». Легко рискуя своим состоянием, он втягивался в опасные проекты, которые в случае успеха приносили большие прибыли.

Перелом произошел в начале 1990-х, когда на фоне проблем в семье ряд таких проектов провалился, поставив Трампа на грань банкротства. С тех пор он стал намного осторожнее, практически покончил со строительным бизнесом (лично занимаясь лишь полями для гольфа), начал задумываться о политической карьере (поскольку обвинял в своем провале «ужасную» налоговую реформу) и стал зарабатывать, продавая права на использование бренда «Трамп». Отныне успех был связан не столько с его делами, сколько с популярностью его публичного образа: жесткого авторитарного руководителя, сколотившего состояние собственным трудом.

Именно за такого Трампа и голосовали американцы во время предварительных выборов, но и именно такой Трамп «не обладает должными квалификациями, чтобы быть президентом». Примечательно, что такую же формулировку использовали противники 7-го президента США Эндрю Джексона (1829-1837), известного своей вспыльчивостью авторитарностью и бурной общественной жизнью, но ставшего одним из самых успешных американских президентов.

Внешнеполитическая программа Клинтон

Национальная безопасность и применение силы

Хиллари Клинтон стремится к наращиванию военных расходов, склонна прибегать к использованию военной силы и других силовых методов во внешней политике США. Вместе с тем, она выступает против масштабной программы модернизации ядерного оружия США и создания крылатых ракет с ядерными боеголовками. Клинтон осознает реальность перспективы новой гонки ядерных вооружений с участием России, КНР, Индии и Пакистана и стремится избежать ее. Согласно утечкам о содержании ее выступления перед группой бывших чиновников и аналитиков в области ядерной безопасности, она привержена цели сокращения ядерных арсеналов и будет стремиться заключить новое соглашение в этой сфере с Россией[7].

В центре обеспечения национальной безопасности Клинтон – борьба с терроризмом. Именно этой угрозой обосновывается большинство предлагаемых ею инициатив. В рамках борьбы с радикальными группировками Клинтон призывает к дополнительному «скринингу» прибывающих в США мигрантов, требуя от тех, кто в течение последних пяти лет был в странах с развитыми террористическими сетями, проходить процедуру полного визового контроля.

Клинтон уделяет повышенное внимание координации действий между правительственными ведомствами и крупными IT-компаниями в интересах блокирования электронных ресурсов экстремистских организаций и выработки совместных подходов к борьбе с киберугрозами. Клинтон неоднократно высказывалась в пользу создания инструментов кибер-сдерживания России, Китая, Ирана и КНДР путем инфильтрации их сетей управления и нанесения удара в случае эскалации конфликта. 

Клинтон сторонница широкого применения дронов. Она видит в них альтернативу прочим вариантам уничтожения опасных террористов, однако рассматривает их в качестве составного элемента более масштабной контртеррористической стратегии.

Клинтон выступает за развитие американской разведки – это включает укрупнение штата оперативных сотрудников, лингвистов, а также развитие средств электронного наблюдения и воздушной разведки. Клинтон давно выступает за закрытие тюрьмы в Гуантанамо, считая, что ее существование подрывает имидж США в мире. Вместе с тем, она выступает за увеличение числа секретных операций и распространения практик скрытой слежки. Она является сторонником координации всех американских разведок и будучи Сенатором энергично способствовала учреждению должности Директора национальной разведки.

Безопасность на Ближнем Востоке

После терактов в Париже и Бейруте в ноябре 2016 года, Клинтон представила план борьбы с ИГИЛ, который предполагал объединение усилий США и их союзников с целью уничтожения группы и обеспечению широкой политической поддержки действиям США на международной арене: «Первым элементом нашей стратегии должен стать разгром ИГИЛ в Сирии, Ираке и на всем Ближнем Востоке. Вторым – подрыв и демонтаж растущей террористической инфраструктуры, которая способствует притоку боевиков, их финансированию, вооружению, и пропаганде их деятельности по всему миру. Третий элемент – усиление обороноспособности – собственной и наших союзников против внешних и внутренних угроз»[8].

Главными инструментами борьбы с ИГИЛ, согласно Клинтон, должны стать усиление работы разведки и наращивание программ военной помощи «умеренной позиции» в Сирии. Она убеждена, что промедление на этом направлении способствует укреплению позиций ИГИЛ и других радикальных группировок в регионе. Клинтон также сторонница радикальных мер по отстранению Башара Асада от власти в Сирии – она настаивает на необходимости установления «беспилотной зоны» в «гуманитарных целях» и нанесения авиаударов как по позициям ИГИЛ, так и по правительственным войскам.

Клинтон не поддерживает использование военного контингента США для борьбы с ИГИЛ. Вместо этого она предлагает сформировать наземный контингент на основе армий региональных суннитских государств и курдских формирований в Ираке и Сирии. Клинтон также акцентирует необходимость предоставления специальным подразделениям США большей свободы в подготовке иракской армии и сирийских оппозиционеров и – при необходимости – «сопровождения их в бою».

В отношении Ирана Клинтон сфокусируется на трех основных сюжетах: соблюдение условий соглашения по ядерной программе Ирана; его отношениям с региональными государствами; соблюдению прав человека в Исламской республике и работе с оппозиционными структурами и диссидентами.

Клинтон была одним из инициаторов заключения всесторонней «сделки с Ираном», призванной остановить его активность по разработке ядерного оружия. Являясь сторонником жесткого контроля за исполнением Тегераном принятых на себя обязательств, она не исключает, что власти этой страны будут представлять для США один из ключевых вызов в период её президентства. При необходимости Клинтон будет готова ввести односторонние санкции против Ирана, а в случае попыток Тегерана получить ядерное оружие - пойти на военные действия.

Вторым треком американской политики при Клинтон в отношении Ирана будет мониторинг его активности по «дестабилизации соседей в регионе», включая Израиль. Её будущая администрация намеревается поддерживать превосходство Израиля над региональными государствами в военной сфере посредством поставок передовых видов вооружений и военных технологий, включая авиацию и системы ПРО.

Одним из немногих пунктов критики Клинтон политики Обамы является недостаточность усилий действующей администрации в связи с нарушениями прав человека в Иране, поддержке т.н. «Зеленого движения», сформировавшегося в период протестов в 2009 году.

В отношении региональной безопасности на Ближнем Востоке Клинтон озабочена перспективами разрастания «радикальной идеологии», серьезностью последствий крушения государственности и угрозами «прокси-войн». Члены команды Клинтон признаются, что четкого плана по проведению необходимых региону трансформаций у них нет. В качестве рабочего варианта предлагается идея формирования новой системы региональной безопасности со всесторонним вовлечением Ирана. Эта система призвана в равной степени снизить градус противостояния между шиитами и суннитами, Ираном и аравийскими монархиями Залива.

Китай и положение в АТР

Будучи Госсекретарем США, Клинтон была одним из главных инициаторов политики «поворота на Восток». Приверженность Клинтон закреплению позиций США в Азиатско-тихоокеанском регионе вызвана видением его стратегической значимости в XXI веке. Важным императивом американского присутствия в регионе при Клинтон будут свобода навигации и обеспечение доступа Южно-китайскому морю. Она не скрывает, что главной целью для США в регионе является «построение сети партнерств и институтов по всему Тихому океану – подобную той, которую мы соорудили вокруг Атлантики – которая станет долгосрочной, прочной и соответствующей американским интересам и ценностям»[9].

Клинтон – сторонница культивирования доверительных мер и сотрудничества с Китаем по вопросам Северной Кореи, изменению климата и сдерживания соперничества в «приемлемых рамках». Вместе с тем, она с большой настороженностью относится к возрастающему геополитическому влиянию КНР, отмечает ее готовность к силовым моделям поведения, в том числе в киберпространстве.

Хотя конкретных шагов по сдерживанию Китая пока озвучивается не много, просматривается генеральная линия поведения – избегать лобового столкновения. Клинтон будет стремиться нарастить региональный авторитета США через замыкание точек экономического роста на собственных проектах и инициативах. Также выражается намерение укрепить Транстихоокеанское партнерство через опору на региональных союзников – Австралию, Японию, Южную Корею, Таиланд и Филиппины. В публичной риторике Клинтон намерена активно использовать вопрос соблюдения прав человека в Китае, в том числе в Тибете.

В целом, отношения с Китаем видятся Клинтон как «наиболее трудные отношениями с далеко идущими последствиями, которые Соединенным Штатом приходилось когда-либо выстраивать».

НАТО и европейская безопасность

Усиление ведомых Соединенными Штатами альянсов представляется одним из краеугольных камней внешнеполитической программы Клинтон. Европейские союзники США, по мнению Клинтон, в настоящий момент столкнулись с тремя ключевыми вызовами: последствиями Брекзита, миграционным кризисом и «агрессивной Россией». Бывшая Госсекретарь избегает размышлений на тему кризиса Европейского Союза, внутренней хрупкости и глубоких проблем его институтов как предпосылок для двух первых вызовов, предпочитая фокусироваться на третьем. Как результат, предлагаемые варианты решения проблем не отличаются новизной и ориентированы на консолидацию трансатлантического партнерства, преимущественно, через укрепление связей с Британией и союзниками в Восточной Европе. При этом Клинтон убеждена, что безопасность европейских союзников – «ключ к успеху и безопасности у нас дома».

Как сторонник собирания коалиций, Клинтон будет использовать НАТО в качестве действенного инструмента внешней политики США, а не «института для консультаций» с союзниками, стремиться к его географическому и операционному расширению. Следствием такого подхода будет закрепление разлома в Европе и сохранение блокового подхода к безопасности в Европе.

Отношения с Россией и украинский кризис

Клинтон замыкается на личный опыт общения с Президентом Владимиром Путиным. Этот опыт был как позитивным – в качестве первой леди в «петербургские годы» Путина, так и негативным – в годы её пребывания на посту Госсекретаря. Сравнения Путина с диктаторами прошлого, которые озвучивала Клинтон, и на основании которых делается предположение о «предначертанном» сложном характере отношений двух лидеров – обусловлены, прежде всего, «избирательной необходимостью», а потому содержат высокую степень политичности, хотя отчасти и отражают её видение характера действий российского лидера.

Будучи опытным и прагматичным политиком, Клинтон, критикуя личность и действия Путина, не станет исключать возможности взаимодействия с ним в области совпадающих интересов, особенно в вопросах общих угроз национальной безопасности и контроля над вооружениями. Предыдущий опыт общения Клинтон с оппонентами также говорит о том, что внутренне она готова к снижению конфронтации, поскольку её знания и опыт могут перевесить «воинственность внутренней природы». Вместе с тем, она воспринимает Россию как соперника, убеждена, что Москва стремится к расширению серы влияния в ближнем зарубежье и проекцией мощи в сопредельных регионах.

Евразийская интеграция для Клинтон – планомерная попытка установления Россией политического контроля над элитами включенных или стремящихся войти в Евразийский союз постсоветских республик. Известно высказывание Клинтон о том, что евразийский проект – это «попытка ре-советизации региона». Администрация под ее руководством будет ревниво относиться процессам евразийской интеграции и с особенной тревогой – к сопряжению ЕврАзЭС с Экономическим поясом Шелкового пути.

Президент-Клинтон в 2017 г вряд ли захочет дать идее «перезагрузки» ещё один шанс. Апогей российско-американской конфронтации – конфликт на Украине – случился спустя год после её ухода с поста госсекретаря США. впоследствии Клинтон критиковала Белый дом за недостаточную, по ее мнению, помощь украинскому руководству – в том числе военную. Однако не очевидно, что Украина останется приоритетным вопросом для новой администрации под ее руководством. Ключевой лоббист украинских дел в Белом доме – вице-президент Джо Байден – скорее всего покинет правительство. Наиболее вероятной фигурой на пост следующего госсекретаря считается Билл Бёрнс, бывший посол США в России, зарекомендовавший себя конструктивным подходом к отношениям с Москвой.   

Клинтон оценивает действия России на Украине в более широком контексте – как симптом нежелания принимать американское глобальное лидерство. Она обеспокоена тем, что такая реакция может стать опасным прологом к агрессивному отторжению лидерства США в других точках планеты. Стремясь не допустить этого, Клинтон будет стремиться смягчать противоречия с Россией и не допустить ее сближения с Китаем.

Наращивание американского военного присутствия в Европе с целью сдерживания «нео-имперских амбиций» России стало общим местом. Клинтон продолжит делать минимально политически востребованные шаги в этом направлении. Однако не менее важным элементом «доктрины Клинтон» в отношении постсоветского пространства будет стремление усилить роль гражданского общества и групп, ориентированных на «продвижение демократии» в странах Евразийского союза. Клинтон неоднократно сетовала, что некоторые правительства из числа постсоветских республик все более активно «подавляют инакомыслие», в то время как Соединенные Штаты стали все меньше вкладываться – финансово и политически – в поддержку правозащитных групп и организаций гражданского общества в регионе.

Международная торговля и энергетика

Либерализация торговли проходит через карьеру Клинтон красной линией. Установка на обеспечение контроля над ключевыми мировыми транспортно-логистическими коммуникациями будет сохранена, развитию Трансатлантического инвестиционного партнерства (ТТИП) и Транстихоокеанского партнерства (ТТП) будет придан новый импульс в виде распространения стандартов, еще в большей мере отвечающих интересам американского бизнеса.

В целом, позиции Клинтон по этому вопросу на разных этапах её карьеры были двойственными: она голосовала в поддержку двусторонних торговых соглашений с Австралией, Чили, Иорданией, Марокко, Оманом, Перу и Сингапуром, но выступила противником соглашения о Центральноамериканской зоне свободной торговли.  Клинтон – сторонница наделения дополнительными полномочиями Экспортно-импортного Банка как многолетнего института по продвижению международной торговли.

Клинтон-президент ставит себе задачей сделать США «супердержавой чистой энергетики». С этой цель она предложила две основных инициативы: установка более чем полумиллиарда солнечных панелей к концу своего президентского срока и выработка в течение десяти лет достаточного количества возобновляемой энергии для обеспечения каждого домохозяйства в Америке. Одновременно она намеревается денонсировать подписанный Обамой закон, ограничивающий выбросы углерода отдельными штатами.

Клинтон скептически относится к добыче энергоресурсов на арктическом шельфе и в юго-восточных штатах, а также мега-проекте Keystone XL Pipeline из Канады в США, считая, что он отвлекает от усилий по борьбе с изменениями климата. Увеличение добычи природного газа в США Клинтон поддерживает, хотя намерена законодательно ужесточить практику его добычи методом гидроразрыва пласта. Она также будет снижать размер государственных субсидий для нефтяной и газовой отрасти и сохранит мораторий на открытие новых угледобывающих шахт пока на федеральном уровне не будет выработана новая практика, регламентирующая эту сферу.

Внешнеполитическая программа Трампа

Национальная безопасность и применение силы

Дональд Трамп неоднократно отмечал, что будет решительно использовать вооруженные силы в ситуациях, которые гарантируют политический выигрыш. Он обещает избирателям победы, а, значит, будет уклоняться от затяжных и политически безнадежных военных предприятий. Это в первую очередь касается перспектив войны против Ирана, который Трамп яростно критиковал в ходе предвыборной кампании.

Критика Трампа операций в Афганистане («надо было вывести войска раньше») и Ираке («не надо было вмешиваться») говорит о том, что он больше ценит результат, чем ответственность перед партнерами и ставит прагматизм выше ценностей распространения демократии. С уверенностью можно говорить о том, что Трамп не остановится перед демонтажем результатов политики Обамы, если в его понимании они вредят американским интересам. Положительным следствием этого подхода может быть скепсис по вопросу о поддержке народных волнений в странах СНГ. Главным следствием «цветных революций» в глазах Трампа является появление нового финансового бремени для США, которые будут вынуждены поддерживать вновь пришедший к власти режим.  

Можно ожидать, что США будут освобождаться от бремени участия в затяжных конфликтах в Афганистане и Ираке. Постепенный вывод американских войск и ослабление финансовой поддержки режимов в Багдаде и Кабуле может стать новым стимулом к дестабилизации этих стран. С другой стороны, будет усилена дистанционная кампания против ИГИЛ. Достигнув символической победы – в сотрудничестве с Россией или без него – США при Трампе будут уклоняться от работ по восстановлению Сирии. 

Трамп говорит о стремлении разрешать конфликты за столом переговоров, однако предупреждает, что переговоры будут недолгими, если согласия не удастся добиться быстро. Такой подход не оставляет надежды на прогресс в урегулировании острых или застарелых конфликтов – украинского, арабо-израильского, палестино-израильского, армяно-азербайджанского и др. Кроме того, нехватка терпения и прямолинейность может привести к разрушению отношений США с такими сложными союзниками как Турция, Пакистан и Саудовская Аравия. 

США в правление Трампа продолжат энергичную модернизацию своих вооруженных сил, особенно их ядерную, кибер- и космическую компоненты. Ключевой целью будет не допустить сокращение разрыва в возможностях с КНР и Россией, а также предотвратить появление конкурента в лице Европейского космического агентства.

Безопасность на Ближнем Востоке

«Радикальный исламский терроризм» Трамп называет основной угрозой США. Его рост он напрямую связывает с провальной политикой предыдущей администрации в ближневосточном регионе, имея в виду, в том числе, операцию в Ливии 2011 года и призывы к свержению сирийского президента Башара Асада.

Осуждая вмешательство во внутренние дела стран с целью насаждения демократии, он считает, что США необходимо увеличить воинский контингент в Ираке (до 15-20 тысяч человек), чтобы в максимально короткие сроки положить конец не только ИГИЛ, но и Аль-Каиде. В остальном Трамп продолжает подход Обамы: организация многосторонней коалиции с обязательным участием региональных держав, активное использование беспилотников и захват лидеров террористических движений. Кроме этого, он признал необходимость сохранения минимально допустимого военного присутствия США в Афганистане.

В качестве основных партнеров в регионе Трамп называет Израиль, отношения с которым он планирует восстановить до прежнего уровня, а также Египет и Иорданию. При этом он крайне сдержанно отзывается о таких «сложных» союзниках, как Турция (хотя и восхищается лидерскими качествами Эрдогана) и Саудовская Аравия (чьему доминированию в области энергетики он пообещал положить конец). Еще до начала предвыборной кампании Трамп выражал недовольство и в отношении Пакистана, однако позже признал, что прекращение американской помощи этой стране приведет к еще большей дестабилизации.

По степени опасности для интересов США наравне с терроризмом Трамп ставит угрозу, которую представляет Иран. Обещая повернуть вспять «иранскую ядерную сделку», он планирует отрезать Ирану пути финансирования движения «Хезболла» и «Хамас». Наиболее вероятно, что Трамп потребует прекратить возвращение Тегерану финансовых активов.

Китай и положение в АТР

Основной удар новой торговой политики Трампа придется по Китаю. Обещая в первый день своего президентства объявить его «валютным манипулятором», привлечь к ответственности за кражу технологий и за заниженные требования к условиям труда и экологии, он планирует заставить Пекин сесть за стол переговоров, чтобы обсудить новые, более благоприятные для США условия двусторонней торговли. С этой же целью Трамп вбрасывал идеи о дополнительном вооружении китайских соседей и введении налога в размере 45% на китайские товары. 

При этом американское военное присутствие в АТР Трамп видит не столько как инструмент поддержания стабильности в регионе, сколько как способ оказания давления на Пекин в экономической политике. Поэтому нельзя исключать, что позиция США по Южно-Китайскому морю при Трампе будет напрямую зависеть от качества торговых отношений.

Также Трамп считает, что Китай является ключом к решению ядерной проблемы КНДР, и обещает оказать давление на Пекин, чтобы тот раз и навсегда прекратил поддержку Пхеньяна.

В конечном счете Трамп рассчитывает достичь с Китаем новой договоренности в области международной торговли, которая лучше будет соответствовать интересам США. Перспектива развития безопасности в Восточной Азии волнует Трампа меньше.

НАТО и европейская безопасность

Трамп считает, что НАТО является устаревшей структурой, поскольку сама цель создания Альянса – противостояние Советскому Союзу – более не актуальна. Это отнюдь не означает роспуска организации. Скорее, Трамп говорит о необходимости переформатировать НАТО для противостояния наиболее опасной угрозе современности – терроризму. Для этого, считает Трамп, надо будет изменить структуру и состав Альянса.

Кроме этого, он обещает заставить европейские страны платить за услуги США по обеспечению их безопасности. Правда, он не уточняет, каким образом ему удастся осуществить то, к чему призывали США уже не одно десятилетие. Трамп остановился в шаге от угрозы отказаться от выполнения обязательств по коллективной обороне в отношении тех членов Альянса, которые не захотят раскошеливаться.

Настойчивость Трампа в данном вопросе не только может привести к резкому ухудшению отношений с европейскими союзниками, но и грозит внутриполитическими проблемами. Отказ от поддержки союзников натолкнется на жесткую оппозицию как среди военных кругов, так и политического истеблишмента. При этом курс на реструктуризацию НАТО и отказ от преувеличения российской угрозы, ослабит внимание Вашингтона к «восточному флангу». Впрочем, не исключено, что в случае разногласий с Россией, в ход пойдут все возможные инструменты, и НАТО вновь вернется к своей изначальной миссии.

Отношения с Россией и украинский кризис

Характеристика Дональда Трампа как «удобного» кандидата для России активно эксплуатируется его политическими оппонентами.

В своих заявлениях он неоднократно восхищался лидерскими качествами российского президента Владимира Путина, а его команда настояла на исключении из платформы республиканской партии тезиса о необходимости поставки вооружений Украине. Трамп также положительно оценил начало российской военной операции в Сирии и поддержал сотрудничество двух стран в области борьбы с ИГИЛ. Более того Трамп не исключил снятия санкций и признания Крыма в качестве российской территории.

Учитывая приверженность Трампа к переговорам, практическая реализация данных заявлений, во-первых, будет зависеть от характера личных отношений между лидерами двух стран, а во-вторых, станет предметом торга. Без сомнения, Трамп-президент запросит высокую цену за уступки США.

Сам Трамп осторожно отвечает на вопрос о том, сможет ли он поладить с Владимиром Путиным. Однако всегда добавляет, что обязательно приложит для этого все усилия и что это пойдет на пользу обеим странам. Пока что у Трампа есть все шансы завоевать симпатию российского лидера. Не скупясь на эпитеты в адрес Путина с 2007 года, Трамп обещает начать относиться к интересам России уважительно. Сам Путин до сих пор ограничивался такой характеристикой Трампа, как «яркий» и «экстравагантный», однако поддержал возможность налаживания двусторонних отношений. С другой стороны, Трамп не обещает безоблачных отношений с российским лидером. Он считает, что залогом хороших отношений с Путиным является именно жесткость в отстаивании собственных интересов: только так, по Трампу, можно будет добиться взаимного уважения.

В то время как некоторые противоречия в российско-американских отношениях (Украина, Сирия, расширение НАТО) могут оказаться менее актуальны, нельзя исключать появления новых. Начало энергичного противодействия Ирану может поставить под угрозу достижения «ядерной сделки», в которой Россия приняла энергичное участие. Вывод войск из Ирака и Афганистана может создать новые угрозы региональной безопасности в результате образования вакуума. Игра на повышение ставок с Китаем можем вылиться в неконтролируемую эскалацию. Наиболее сложная ситуация может возникнуть в отношениях со сложными союзниками США – Пакистаном, Саудовской Аравией и Турцией.

Международная торговля и энергетика

Трамп называет себя кандидатом, не вписывающимся в рамки традиционных политических партий. И его позиция по торговле является самым наглядным тому подтверждением.

Утверждая, что США настолько увлеклись идеей либерализации мировой торговли, что часто приносили в жертву собственные интересы, Трамп считает, что некоторые торговые отношения (НАФТА) необходимо пересмотреть, а от других (ТТП) отказаться вовсе. Добившись номинации от партии, Трамп нехотя поддался давлению республиканцев и заменил угрозы выхода из соглашений на устроившее всех обещание жестоко наказывать нарушителей. И все же перспектива торговых войн пугает многих.

Тем не менее, не исключено, что подобная жесткая позиция объясняется тактическим расчетом: потребовать большего, чтобы иметь возможность для маневра, а также пригрозить выходом, чтобы надавить на оппонента. Учитывая, что Трамп постоянно говорит, что он запросто сможет договориться со всеми, скорее всего, экономическое давление будет использоваться, чтобы «припугнуть» несговорчивых оппонентов.

Как и в случае с НАТО любые попытки пересмотреть торговые соглашения встретят жесткую оппозицию в лице политического истеблишмента, хотя и будут горячо поддержаны прогрессистами – сторонниками Берни Сандерса.

В качестве одной из основных задач внешней и экономической политики Трамп называет превращение США в лидера в области традиционной энергетики. Он также планирует разморозить добычу полезных ископаемых в Арктике, и поддерживает строительство трубопровода их Канады. США будут готовы увеличить свое присутствие США в Арктике. Вероятно, что российско-американское сотрудничество по добыче энергоресурсов в Баренцевом море наконец получит «зеленый свет» от Белого дома.

Клинтон и Трамп в контексте американских политических циклов

Президентская избирательная кампания в США 2016 года рискует поставить под вопрос все сложившиеся представления об американском истеблишменте. Для России имя и программа будущего президента сильнейшей в мире страны вопрос не праздный. Чтобы понять, что и почему происходит, и тем более делать прогнозы, необходимо взглянуть на избирательную гонку Хиллари Клинтон и Дональда Трампа в широком историческом контексте, как с точки зрения внутренней американской политической динамики, так и с точки зрения отношений США с миром.

Текущая избирательная кампания является первой с того момента, когда стало очевидно, что и мир, и Соединенные Штаты вошли в период быстрой смены глобальной экономической и политической парадигмы. Вместе со сменой баланса сил на мировой арене, ускоряется процесс передела сфер влияния, а слабеющая система международных институтов не в состоянии помешать росту напряженности. Мир вступает в период все большей волатильности и неопределенности.

Глобализация сделала потенциальных конкурентов США - прежде всего, Китай - экономическими гигантами. Однако, в следующие 10 лет мы увидим, прежде всего в самой Америке, первые ростки нового глобального социально-технологического уклада. Массовый переход к производству, основанном на роботизации, искусственном интеллекте и аддитивных технологиях, вызовет свертывание глобальных производственных цепочек и ре-локализацию производства в богатых странах-потребителях, которые, к тому же, станут энергонезависимыми. Примат платежеспособного спроса над факторами производства подтолкнет процессы регионализации, «огораживания», с целью ограничить допуск конкурентов к «своим» клиентам, что мы уже видим в политике по формированию эксклюзивных зон для своих корпораций, попытках переписать глобальные правила игры. За экономическим разделением мира на зоны влияния может последовать и его разделение на политические и военные блоки.

Маловероятно, что следующие десять лет протекут без глубоких системных кризисов. Один из них уже висит в воздухе. В течение переходного периода глобальная экономика вряд ли сможет выйти на путь стабильного роста. Последствиями этого будут бюджетные дефициты, социальная напряженность, политические кризисы, чехарда правительств и альянсов. Нестабильность только усугубит проблемы миграции и структурной безработицы, что, в первую очередь ударит по уже ослабленным позициям среднего класса, кризис которого является ключом к пониманию предвыборной политической динамики в США, где имущественное расслоение достигло уровня 1914 года, когда 1% населения контролировал 90% национального богатства.

Все сказанное производит эффект дежа-вю – как будто мы возвращаемся на сто лет назад, в мир начала Первой Мировой войны. В этом, конечно нет ничего необычного – существование долгосрочных экономических и политических циклов подтверждается работами многих авторитетных ученых.  Для нас интересно то, что нынешняя избирательная кампания открывает новый политический цикл, который, как и все предыдущие, приведет к выходу на арену новых политических сил, к новому «Американскому консенсусу», к новому пониманию роли США в мире, новой внешней политике. 

Вспомним, через какие волны прошли США за последнее столетие. Первая Мировая была следствием победы индустриальной экономики, выдвинувшей новых конкурентов, Германию и Соединенные Штаты, которые хотели передела зон влияния. Первая начала войну, вторая воспользовалась ее результатами. В самих США, как и во всем развитом мире, социальный взрыв, спровоцированный последствиями войны, экономическим кризисом и вопиющим неравенством, стер существовавшее статус-кво. Новая политическая волна началась под лозунгами поиска справедливого общества. Этот политический цикл – назовем его циклом «справедливости» - ассоциируется с выбором Франклина Д.Рузвельта Президентом США и усиления регулирующей и распределительной роли государства в интересах сохранения основ системы. Эта ведущая роль государства, установившаяся тогда практически везде в мире, очень пригодилась американцам в годы Второй Мировой войны.

К концу сороковых годов налоги для наиболее богатых номинально достигали 90%. По мере того, как восстанавливалась экономика, консолидировалось общество и укреплялся средний класс, опасность социального конфликта перестала давить на политику. Со становлением послевоенной мировой системы экономических и политических институтов, с усилением идеологической и военной конфронтации с Советским Союзом, в США начался новый политический цикл. Олицетворением этого цикла – назовем его циклом «свободы» - стал Рональд Рейган, сделавший борьбу за освобождение корпораций от государственного вмешательства и освобождение народов от «советской тирании» смыслом своего президентства. Президенты Буш, Клинтон и Буш-младший только продолжили цикл «свободы», хотя при последнем, с его провальной иракской авантюрой и кризисом 2008-го года стало ясно, что пик цикла уже прошел. Более того, накопившиеся структурные проблемы в американской экономике привели к эрозии ее конкурентоспособности с начала 2000-х. Малоэффективное президентство Обамы стало иллюстрацией накопившихся проблем, как во внутренней, так и во внешнеполитической сфере и необходимости фундаментальных перемен.

В политическом плане, следующие десять лет для США будут периодом нестабильности и политических реформ. Уйдет поколение «холодной войны». Предвыборная кампания 2016 года запустила процесс переоценки места, роли и возможностей Соединенных Штатов. Американцам необходимо будет определиться – защищать ли всю созданную ими глобальную систему, что готова делать идеалист-бюрократ Клинтон, либо только ее часть, непосредственно интегрированную с Америкой – грубо говоря – англосаксонский мир, к чему склоняется реалист-предприниматель Трамп.

До того, как в США определятся с новым долгосрочным политическим курсом, вакуум лидерства заполнят временщики и популисты-демагоги – единственные, кто может оказаться у власти в такое время. Их ответ на вал внутренних проблем будет стандартным – смесь великодержавных лозунгов и прагматического изоляционизма. Весьма вероятно, что их внешняя политика будет играть на конфронтации с растущими геополитическими конкурентами. Они вполне могут пойти на авантюры, чтобы выйти из внутреннего кризиса за счет раздувания конфликтов в «остальном» мире и запуска высокотехнологичной военной индустрии – как это уже не раз бывало. 

Феномен Берни Сандерса свидетельствует о возобновлении давления проблемы неравенства на внутреннюю политику. Для сохранения социальной стабильности потребуется возвращение к более сбалансированному распределению богатства и усиление роли государства. Однако, перераспределение денежных потоков всегда было результатом внутреннего или внешнего кризиса, в ходе которого элиты оказывались ослабленными. 

Текущую президентскую кампанию в США невозможно понять, если не понять соотношение сил, сложившееся в американских элитах, или, более точно – кризис американских элит. Функция элит – выработать консенсус о том, куда и зачем страна должна идти. Однако, сейчас у элит нет согласия о том, что делать со страной и с остальным миром. Отсутствие понятных результатов Обамы как президента, связано именно с увеличивающимся противоречием между реальностью внутренней и внешней ситуации США и политикой, проводимой элитами, остающимися у власти почти с 1980-х годов.

Элиты США состоят из нескольких групп: финансовая элита, промышленная элита, административная, военная, научная, и медиа-элиты. Интересы тянут финансовую и промышленную элиту в разные стороны в том, что касается выстраивания отношений с внешним миром. Для финансовой элиты рынком является весь мир. Она была главной движущей силой глобализации, хотя до конца XX-го века американские промышленные корпорации с таким же энтузиазмом участвовали в экспансии.

Однако, как пишет Джеймс Курц в статье «Внешняя политика плутократии», опубликованной в журнале The American Interest[10], в первой декаде нашего века банки Уолл-стрита предпочли инвестировать в продвижение уже проверенных технологий за пределами США или вкладывать капиталы в недвижимость. Они не хотели дожидаться, пока плоды принесут вложения в более рискованные технологии следующего индустриального цикла. В это время, промышленная элита, ослабленная «выхолащиванием» производственной базы, пыталась бороться с «недобросовестной» конкуренцией, требуя поддержки у правительства. Пока финансовая элита гордилась плодами мира и глобализации, промышленники с ностальгией вспоминали годы войны и конфронтации.

Курц приводит интересный аргумент. Анализируя отношения США с миром начиная с 1890-х гг., когда фактически начиналась американская экспансия, он утверждает: если речь заходит о внешней политике и международной роли, «большое значение имеет источник доходов плутократии – индустрия или финансы». «Финансовая плутократия, – пишет Курц, – не сможет осуществлять действенное руководство в глобальной конкуренции между великими державами, прежде всего в силу ее пренебрежительного отношения к созданию сбалансированной промышленности в самих Соединенных Штатах. Второй фактор – это ее чрезмерная привязанность к мировой резервной валюте. Третий фактор заключается в том, что финансовая элита предпочитает малые войны и поддержание порядка в своей империи тому, чтобы готовить страну к сдерживанию других великих держав и большим войнам».

Финансовая элита полагает, что КНР сможет интегрироваться в мировую экономическую систему без прямого столкновения с США, а остальным миром можно управлять, сталкивая конкурентов между собой. Их «кормит» не Америка, но вся глобальная система, основанная на примате доллара.

Военная же элита, которую поддерживает элита промышленная, все отчетливее видит неизбежную в будущем конкуренцию с нарождающейся великой державой – Китаем. И американский средний класс все ближе подходит к осознанию этого сценария. Им нужна сильная Америка. Не удивительно, что военные элиты подавляющим большинством голосуют за Трампа. Он воспринимается именно как человек, способный возродить Америку, готовую принять вызов главного геополитического конкурента.

Начинающийся новый экономический цикл и возрождение американской индустриальной мощи на новой технологической базе опять меняет соотношение сил в пользу промышленной элиты. Однако, если промышленная элита разнородна и разобщена, то финансовая – это тесно спаянное сообщество, сосредоточенное в трех-четырех городах, вблизи политической власти. Оно оказывает бесспорное влияние на людей, принимающих решения – отношения между ними начались еще со студенческой скамьи в лучших университетах Новой Англии, продолжались ходе карьеры в Goldman Sachs или Baker & McKenzey, и укреплялись общим членством в престижных благотворительных обществах.

Симпатии широких масс населения явно не на стороне Уолл-стрит, но средний класс, готовый поддержать повестку дня промышленной элиты, до последнего времени не имел возможности высказать свое мнение и потеснить финансистов, ставящих на Клинтон, как гарантию продолжения своего доминирования. С появлением Трампа, они, наконец, получили такую возможность. Этим объясняется беспрецедентный прилив более 2-х миллионов небольших пожертвований в его избирательную кассу. За три-четыре месяца до финиша гонки – с того времени, когда масса избирателей поверила в то, что к власти может прийти новое лицо – примерно столько же республиканцев проголосовали своими деньгами в интернете, сколько отлаженная электоральная машина демократов сумела мобилизовать за несколько предыдущих лет.

На период господства находящихся сегодня у власти элит пришлись победа в «холодной войне», глобализация, и беспрецедентный рост финансового капитала, подпитанного дешевыми деньгами. За эти годы сложился идеологический консенсус цикла «свободы» - набор постулатов, которые никто не может ставить под сомнение не рискуя стать «нерукопожатным» в Вашингтоне, Нью-Йорке и Лос-Анджелесе, или, на местном наречии – оказаться человеком, с которым «никто не согласится на ланч». Один из таких постулатов говорит о том, что Россия — это враг.

После стольких лет успеха, американские финансовые и политические элиты не могут себе представить, что могут в чем-то ошибаться. Джордж Фридман, основатель компании «Стратфор», не слишком оптимистично оценивает их готовность приспосабливаться к новой парадигме. По его мнению, они «не понимают политического давления, под которым находятся элиты других стран, совершенно не сознают степени отчуждения широкой общественности и думают, будто по всем проблемам можно договориться между элитами. У нас кризис элит».

Как отмечает вышедшее в сентябре 2016 года в Гарвардской школе бизнеса исследование конкурентоспособности США под руководством Майкла Портера, представляющее позицию верхушки американских деловых кругов, «дисфункциональная американская политическая система является сегодня самым главным препятствием на пути Соединенных Штатов к экономическому прогрессу». В атмосфере недоверия политическим лидерам и неспособности обеих партий к компромиссным решениям, количество избирателей, считающих себя «независимыми», составляет 42% - больше, чем электорат демократов или республиканцев.

До последнего времени элиты обеих партий не воспринимали Трампа как серьезную силу. Его продолжающийся подъем вызвал реальную панику и консолидацию всего истеблишмента, вдруг почувствовавшего, что он может оказаться не у дел. Элиты не готовы к разговору по существу. Они уже отвыкли отвечать на жизненно важные вопросы. Поэтому демократ-идеолог Клинтон продолжает доказывать, что с Америкой все в порядке, а кашель и «легкая форма пневмонии» пройдут сами собой – стоит только отдохнуть и принять прописанные таблетки.

Однако, предприниматель-реалист Трамп, а с ним и половина страны, которую все больше поддерживают представители бизнеса, уже требуют показать все «медицинское досье», чувствуя, что для реального выздоровления потребуется интенсивная терапия, если не «выборочная хирургия» органов, которые перестали функционировать.

Переход к новому политическому циклу, к новому консенсусу элит, произойдет не сразу. Те кто придут к власти на выборах 2016-го года, а особенно, на выборах 2020-го, когда мы увидим большие перемены в Конгрессе, будут вынуждены работать с нестабильным, полным противоречий миром. Совсем не с тем, который достался Рональду Рейгану и даже Бараку Обаме.

Это будет Америка, больше похожая на ту, которая досталась Франклину Рузвельту – с гигантским внутренним расслоением, с белым большинством, вдруг оказавшимся меньшинством, со стареющей инфраструктурой, с могущественным конкурентом, который может отобрать у Америки глобальное лидерство. Решение глобальной проблемы США - проблемы ее сбалансированных, а значит, справедливых отношений с миром, как и в 1930-х, будет возможно только через поиск баланса и справедливости в отношениях внутри страны. Начнется новый «цикл справедливости».

Дональд Трамп не представляет силы этого нового цикла. Он не несет идеи, на которых США могли бы строить новый консенсус элит на годы вперед. Он даже не представляет осмысленное движение за перемены, что можно сказать о Берни Сандерсе. Но для «одноэтажной Америки» он сигнал того, что перемены могут начаться. Обама обещал перемены, но он разочаровал своих сторонников. А Трамп кажется боевитым.

Чего же ждать от кандидатов в президенты? Хиллари Клинтон, как с точки зрения ее личной карьеры, так и с точки зрения элит у власти, это кандидат «последнего шанса». У нее нет будущего. Это будет «вымученное» президентство, с истертыми лозунгами, с истертыми лицами. Она будет президентом на один срок. Ни страна, ни мир ее саму и ее команду больше не вытерпит. Она, как и Обама – символ конца политического цикла, конца политической культуры «холодной войны». Как перезрелый фрукт, она обречена быть «лузером». Она, и ее окружение это уже понимают, но другого пути у них нет. Хиллари нечего терять. Она будет готова вылить свои личные обиды и комплексы на своих врагов. И потому на президентском посту она будет опасна.

Историческая функция Трампа – разбить старые, неадекватные, «политкорректные» представления Америки о мире и о самой себе, которые не дают ей меняться. На такое способен только аутсайдер. Реальные предложения перемен придут позже, через четыре, а может быть и восемь лет, и, скорее всего, не с правого, а с левого фланга, возможно, как отрицание Трампа и его политики. Конечно, если же он все-таки станет президентом.

 

[1] Близкий друг и глава президентской кампании Клинтон Джон Подеста признает нетерпимость Хиллари к импровизациям на переговорах и считает это проблемой, характерной для всех юристов. Решение он видит в перестройке с «юридической» ментальности на «политическую», так как политики, по его мнению, лучше приучены реагировать на любое развитие событий.

[2] В частности, Клинтон навещала свою близкую помощницу С. Доул в роддоме после рождения сына и дочери; читала Библию на свадьбе советника по внешнеполитическим вопросам Дж. Салливана; выступила в роли личного экскурсовода по Белому Дому для родителей своего помощника по работе с прессой, когда тот был в командировке.

[3] Клинтон удалось выстроить отношения с сенатором от Южной Каролины Линдси Грэмом, несмотря на то, что Грэм был главным адвокатом импичмента её супруга после скандала с Моникой Левински в 1998 году. Будучи сенаторами Клинтон и Грэм стали спонсорами законопроекта о продлении системы привилегий в здравоохранении для военных резервистов.

[4] Биографы Клинтон любят смаковать следующий эпизод: окончив трудный семестр в школе, Хиллари пришла домой и с гордостью положила перед отцом список предметов с отличными отметками. Вопреки ожиданиям, отец лишь ответил: “Должно быть, это уж совсем легкая школа, раз ты там так преуспеваешь”.

[5] Образ Трампа перекликается с одним из американских архетипов - независимым, успешным и прямолинейным «сквайром Джэком». Это прозвище носил капитан Джон Портер - герой войны с Великобританией 1812 года, всего добившийся сам угольный магнат из Пенсильвании, ставший прототипом для картины американского художника Фрэнка Майера «Независимость». Успех картины и репутация самого Портера в середине XIX века привели к формированию образа «сквайра Джэка» - одного из символов «американской мечты» и олицетворения самих США. 

[6] Уже после объявления кандидатуры Кейна Трамп спрашивал своих помощников, не поздно ли еще назначить Криса Кристи.

[7] Sanger D., Broad W. In Hacked Audio, Hillary Clinton Rethinks Obama’s Nuclear Upgrade Plan // The New York Times. September 29, 2016. URL: http://www.nytimes.com/2016/09/30/us/politics/hillary-clinton-obama-nuclear-policy.html.

[8] Hillary Clinton on National Security and the Islamic State / A Conversation with Hillary Clinton at Council on Foreign Relations.  November 19, 2015. URL: http://www.cfr.org/radicalization-and-extremism/hillary-clinton-national-security-islamic-state/p37266.

[9] Clinton H. America’s Pacific Century // Foreign Policy. October 11, 2011: http://foreignpolicy.com/2011/10/11/americas-pacific-century.

[10] Kurth J. The Foreign Policy of Plutocracies // The American Interest. Volume 7. Number 2. September 2011. URL: http://www.the-american-interest.com/2011/09/27/the-foreign-policy-of-plutocracies.

ЧИТАТЬ ЕЩЕ ПО ТЕМЕ «Политика»

30 сентября 2014 | 08:36

Результативность санкций против России в оценках западных политиков и экспертов

Ответы на каждый из трех поставленных вопросов – возможно ли реализовывать традиционные европейские ценности демократии и прав человека путем давления, каковы экономические последствия санкционной политики против России непосредственно для ее авторов и приведет ли такая политика к разрешению украинского кризиса – позволяют реально оценить результативность санкций Запада против россиян.

23 декабря 2016 | 17:16

Конференция по проблемам прогнозирования международных процессов

22 декабря в МГИМО состоялась научно-практическая конференция по проблемам прогнозирования международных процессов «Международная неопределенность: угрозы и возможности». В рамках мероприятия выступили эксперты, которые поделились практикой стратегического прогнозирования на основе успешных кейсов, а также прошла презентация доклада «Международные угрозы 2017».

24 июня 2014 | 22:47

Внешняя политика правительства Нарендры Моди в Индии и отношения с Россией

В России традиционно принято говорить о неизменном характере российско-индийских отношений вне зависимости от того, кто находится у власти в «крупнейшей демократии мира». Однако Москве выгоден приход к власти именно правительства «Индийской народной партии».

24 марта 2014 | 18:43

Чего ждут американцы от внешней политики США?

Внешнюю политику США ждут перемены. Их повлекут качественные изменения в оценках американцами роли своей страны в международных делах. В 2012 году статистика зафиксировала тенденцию - более половины жителей США впервые за 50 лет высказались против активной внешней политики.

Дайте нам знать, что Вы думаете об этом

Досье
23 января 2015 | 18:00
20 января 2015 | 15:00
28 декабря 2014 | 00:33
26 декабря 2014 | 15:00
22 декабря 2014 | 23:01
17 декабря 2014 | 20:00
12 декабря 2014 | 14:00
17 ноября 2014 | 09:00
Следующая Предыдущая
 
Подпишитесь на нашу рассылку
Не показывать снова