Ограниченный конвенциональный конфликт является более сложным, чем классическая конвенциональная война. В то время как в последней главная цель - военная победа, для ограниченного конвенционального конфликта победа или поражение одной из сторон не является главным результатом. Победа неизбежно провоцирует другую сторону к расширению конфликта и его эскалации. Это чревато движением в сторону тотальной войны, которой пытаются избежать обе стороны.
В рамках ограниченного конфликта нельзя судить о военных действиях с военной точки зрения, так как большинство военных операций часто мотивированны не достижением победы в войне, а политической необходимостью. Главной целью является не уничтожение армии противника, а политический сигнал. Результатом становится либо длительный вооруженный конфликт низкой интенсивности, либо компромисс, который будет неудовлетворительным для обоих сторон. При этом уровень “неудовлетворенности” компромиссом зависит от соотношения потенциалов противников и их готовности продолжать ограниченный конфликт.
Военный конфликт в Донбассе как раз и есть ограниченный конвенциональный конфликт. В Киеве думают, что украинская армия вот уже больше полгода успешно сдерживает российские войска. Однако в украинском правительстве не осознают, что Россия специально не усиливает военную помощь ДНР/ЛНР по политическим соображениям – она не желает поражения ДНР/ЛНР, но и не стремится к безусловной победе последних над украинскими войсками. При этом каждый раз, когда Киев поднимает ставки в противостоянии, Москва с легкостью на них отвечает, ставя украинское руководство в еще более невыгодное положение. Таким образом, развитие конфликта плавно эволюционировало от эпизодических противостояний с полупартизанскими отрядами к полноценному ограниченному военному конфликту, с участием регулярных войск и позиционными боями.
Эскалация и расширение ограниченного конфликта провоцируется Киевом в то время, когда обоюдный интерес сторон состоит в том, чтобы сдержать расширение конфликта.
В данной ситуации главная проблема заключается в разном восприятии конфликта и целях, которые ставит перед собой руководство противостоящих сторон.
Ограниченные цели позволяют сдерживать конфликт, даже если нет возможности достичь компромисса. Москва ставит перед собой ограниченную цель: нет и речи о массовом военном вторжении, бомбардировках Киева и полной оккупации Украины. Руководство России желает компромисса, которой бы отвечал ее интересам. Киев же логики ограниченного конфликта не понимает. Украина мыслит в границах классической войны, хоть конфликт таким не является. Киев ставит перед собой типичную цель военной победы: отвоевать Донбасс и уничтожить ДНР/ЛНР, которых поддерживает Москва. Таким образом, Киев хочет играть по правилам настоящего вооруженного конфликта, не понимая, что он его с треском проиграет, если Москва решит отказаться от идеи ограниченного вооруженного конфликта.
Универсальным предохранителем от эскалации является страх полноценной войны. У Киева этот страх присутствует, но украинское руководство ведет себя так, будто конфликт является конвенциональный войной, что противоречит действительности. Москва же действует с опаской, характерной для любого ядерного государства. Страх запуска механизма неконтролируемой эскалации сдерживает Кремль от радикальных шагов на данном этапе украинского кризиса. Таким образом, решения Кремля имеют реактивный характер и являются ответами на иррациональные действия Киева.
Решение ограниченного вооруженного конфликта с минимальными потерями - это всегда переговоры, даже если компромисс заведомо невыгоден в той или иной мере для каждой из борющихся сторон.
Но стороны упорно не желают принимать горький компромисс, в том числе потому что нет внутреннего давления внутри государств к подобному решению.
Курс Киева на готовность продолжать войну целиком поддерживается населением, которое уверенно в том, что победа возможна. ДНР/ЛНР желают продолжать войну, так как поставили себе за цель освобождать весь украинский Донбасс, откуда они сами родом и где живет их родня. Москва же смотрит на конфликт сквозь призму более широкого противостояния с Западом и готова усиливать давление на Киев, который отвергает ее условия.
Перспектива развития ситуации такова: либо неудобный компромисс, либо длительная война низкой интенсивности. Худший вариант - это эскалация и поражение одной из сторон, которое снова приведет к эскалации на новом этапе. Контролировать конфликт будет все сложнее, что особенно опасно в случае выхода на уровень ядерного противостояния между Россией и Западом. В таком случае на кону может быть уже не территориальная целостность Украины на востоке, или существование Украины как таковой, а куда более губительный глобальный конфликт.
Именно поэтому Киев допускает ошибку прося у Запада продвинутые вооружения, даже если они и называются «оборонительными». Пытаясь изменить баланс в свою сторону, Киев провоцирует Москву к расширению конфликта и увеличению давления.
Готовность России отвечать на повышение ставок говорит о том, что в Кремле есть уверенность – Киев проиграет давлению Москвы раньше, чем Россия не выдержит нарастающего давления с Запада.
Минувший год запомнился продолжением и расширением кризиса в международных отношениях и новыми вызовами для безопасности в Европе. К уже существующим очагам напряжённости в Сирии и на Украине добавилась проблема беженцев в Европе, резкое усиление террористической угрозы и российско-турецкий конфликт. О вызовах международной безопасности на Украине, Южном Кавказе и Ближнем Востоке и возможностях их преодоления в 2016 году рассказал Сергей Маркедонов.
В мире продолжаются структурные перемены, следствием которых является повышенная неопределенность. В России эти перемены трактуют как возникновение нового равновесия сил, на Западе – как крушение однополярности, а в Китае – как возможность выстроить порядок на основе согласия. В прошедшем месяце чаще всего на международной повестке дня возникала тема трансформации союзов и союзничества.
Откровенные срывы Киевом Минских соглашений и общее улучшение имиджа России в мире неизбежно приведет к более объективному взгляду западного общества на украинские события. Появляется все больше политиков и журналистов, которые признают, что Минские соглашения нарушает именно Киев.
У каждой страны-члена ОДКБ есть свои объективные и субъективные резоны для того, чтобы не быть против российской политики, но «воздерживаться». Следует признать сегодняшнюю реальность. Постсоветское пространство, как некая политически интегрированная территория на самом деле не существует. Бывшие республики «нерушимого Союза» расходятся каждый в соответствии со своими интересами