Еще недавно ситуация на Кавказе была одной из главных тем в дискуссиях и спорах о развитии постсоветского пространства. В канун зимних Олимпийских игр в Сочи конференции и круглые столы, посвященные кавказской геополитике, следовали одна за другой. Вопросы российско-грузинской нормализации, нагорно-карабахского урегулирования и положения дел в Абхазии и в Южной Осетии неоднократно затрагивались высшими представителями российской власти, включая и президента Владимира Путина.
Однако стремительное развитие украинского кризиса и изменение статуса Крыма вытеснили Кавказский регион из фокуса информационного внимания. И хотя Украину нельзя назвать ведущим игроком на Большом Кавказе, ее роль и значение в процессах в этом регионе невозможно игнорировать. И международно признанные образования, и де-факто государства Закавказья внимательно следят за динамикой событий в этой стране и вокруг нее.
Для этого есть несколько причин. Во-первых, коренная ломка постсоветских правил игры, основанных на беловежских принципах нерушимости межреспубликанских границ, начиналась именно в Закавказье. После «пятидневной войны» в августе 2008 года впервые после распада Советского Союза произошло признание бывших автономных образований, а не национальных республик в качестве независимых государств. Сегодня трудно предсказать, как далеко зайдет процесс их международной легитимации или напротив, остановится. В любом случае сделана заявка на самостоятельное бытие вне того государства, к которому они были формально «приписаны». И сегодня представители кавказских политических и экспертных сообществ, комментируя ситуацию вокруг Крыма, неизбежно сравнивают ее с казусами Абхазии и Южной Осетии.
Во-вторых, кризис на Украине имеет много форматов, но одним из них является конфронтация между Россией и Западом (самая серьезная за последние четверть века). И страны Кавказского региона сверяют свои интересы и позиции, ориентируясь на эту динамику. Не зря оживились дискуссии по поводу возможного предоставления натовского Плана действий по членству Грузии уже нынешней осенью, подписания Соглашения об Ассоциации Евросоюза с Тбилиси в июне 2014 года, а также использования крымского алгоритма в Южной Осетии (где имели место несколько референдумов об объединении с Россией). В-третьих, у закавказских стран сложились свои двусторонние отношения с Украиной, которые также рассматриваются в качестве важного приоритета.
Грузия стала одной из первых постсоветских республик, подписавших с Украинским государством «Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи» (апрель 1993 года). С этого момента многое изменилось. Однако неизменным оставался настрой на стратегическую кооперацию. Грузинский политический класс рассматривал Украину, как потенциального нового «старшего брата», способного выступать в роли противовеса Москве и ее устремлениям. В этой связи нет ничего удивительного, что 6 марта 2014 года грузинский парламент на своем внеочередном заседании единогласно утвердил резолюцию из восьми пунктов о поддержке территориальной целостности и суверенитета Украины. За этот документ проголосовали и представители правящей «Грузинской мечты» и оппозиционеры из «Единого национального движения» (партия сторонников Михаила Саакашвили). Однако, по мнению оппозиционеров, нынешние власти уходят от резких и однозначных оценок России, что, по их мнению, играет на руку Москве. Как бы то ни было, а украинский кризис затормозил (хотя и не обратил вспять) процесс российско-грузинской нормализации. Встреча между представителями РФ и Грузии соответственно Григорием Карасиным и Зурабом Абашидзе уже дважды переносилась в марте нынешнего года.
Особая статья - отношение к украинским событиям в Азербайджане. С одной стороны, Киев является многолетним партнером Баку. Среди приоритетов этого партнерства энергетика и минимизация зависимости постсоветского пространства и Европы от России именно в этом плане. Как и для Грузии, темы территориальной целостности и сепаратистской опасности крайне чувствительны для Баку. 20 марта 2014 года делегация Азербайджана с представителями 41 государства поддержала Украину на заседании Комитета Совета Европы, осудив включение Крыма в состав РФ. Но с другой стороны, главные персонажи азербайджанской власти стараются сохранять некоторую отстраненность от динамики украинского кризиса. Официальный Баку с большим опасениям относится к революционным технологиям типа «Майдана». К слову сказать, само это слово впервые в евразийском контексте стало синонимом гражданской оппозиционной активности именно в Азербайджане в период 18-дневного митинга (17 ноября — 8 декабря 1988 года). Во многом именно последующие «майданные опыты» обеспечили общественный запрос на крепкую руку и стабильность. Курс, который реализует сегодня президент Ильхам Алиев. И, напротив, среди разрозненной азербайджанской оппозиции события конца прошлого - начала нынешнего года в Киеве являются образцом для подражания и желанным сценарием.
Армению трудно рассматривать, как важного партнера Украины. Некоторые попытки продвинуть двусторонние отношения были предприняты как раз в период президентской легислатуры Виктора Януковича. Но они не стали каким-то последовательным курсом, прежде всего, в силу стратегической ориентации Еревана на Москву (ОДКБ, Таможенный союз и евразийская интеграция). После того, как в телефонном разговоре с президентом России его армянский коллега Серж Саркисян заявил о том, что видит в крымском референдуме результат волеизъявления народа, официальный Киев отреагировал на это дипломатической нотой. И, тем не менее, 21 марта представитель МИД Армении Шаварш Кочарян в беседе с послом Украины в Ереване подтвердил позицию лидера своей страны. Впрочем, у позиции Армении помимо такого резона, как союзничество с Россией, есть еще один не менее важный аргумент в пользу именно такого выбора. Ереван последовательно поддерживает право армян Карабаха на самоопределение, несмотря на отсутствие официального признания Нагорно-Карабахской Республики (НКР) Арменией. Внутри же самой НКР референдум в Крыму воспринимается, как прецедент, способный повлиять и на будущее самих карабахцев. Неслучайно власти этого непризнанного образования практически сразу же после получения данных о голосовании на полуострове поспешили солидаризоваться с выбором крымчан.
Отдельный важный сюжет - отношение к украинскому кризису и ситуации в Крыму в де-факто образованиях. И если Абхазия и ее руководство проявляет интерес к самостоятельному государственному строительству (пусть и при поддержке и гарантиях со стороны РФ), то в Южной Осетии сильны настроения в пользу повторения (при всех оговорках) «крымского сценария». Впереди у республики парламентские выборы. И на них тема объединения с Северной Осетией под эгидой РФ будет обыграна на все 100%. Она уже начинает активно обсуждаться будущими участниками кампании, хотя говорить о монолитном югоосетинском обществе не представляется возможным. И далеко не факт, что Москва будет выстраивать свою политику в отношении де-факто образований под копирку.
Таким образом, события на Украине и вокруг нее внимательно изучаются и анализируются на Кавказе. Выстраивание и уточнение внешнеполитической тактики в отношениях с Западом, Россией в регионе строится с учетом украинского фактора. В ближайшем будущем этот фон будет иметь большее значение для кавказских стран и политических по сравнению с тем, что это было еще совсем недавно.
Проект европейской Украины теоретически не противоречит прозрачным границам с Россией, однако проект националистической, антироссийской Украины противоречит не только границам, но и существованию Украины.
В мире продолжаются структурные перемены, следствием которых является повышенная неопределенность. В России эти перемены трактуют как возникновение нового равновесия сил, на Западе – как крушение однополярности, а в Китае – как возможность выстроить порядок на основе согласия. В прошедшем месяце чаще всего на международной повестке дня возникала тема трансформации союзов и союзничества.
My observations in Washington prove that this is not an immediate objective for the US yet. However, it does not mean, that the Americans will refrain from an opportunity to speed up the fall of the Russian regime if the internal problems cause a social upheaval. Having met with the White House, National Security Council and Pentagon officials, as well as experts on Russia in Washington, I may conclude that the US has certain difficulties formulating a single consistent policy towards Moscow and is, therefore, incapable of conspiring against it.
Для латиноамериканских стран, имеющих хороший совокупный экономический и интеллектуальный потенциал, космическая деятельность сравнительно недавно стала одним из приоритетов развития. Однако Россия плохо представляет, что действительно она может предложить государствам Латинской Америки в космической сфере. С другой стороны, те страны региона, которые развивают свою космическую деятельность, не понимают, как сотрудничество с Россией можно использовать наилучшим образом.