Уходящий год стал для «Исламского государства» временем потерь. Сирийская армия при поддержке ВКС РФ освободила от террористов город Алеппо и готова развивать наступление по новым направлениям. Иракская армия с помощью инструкторов из США ведет ожесточенные бои за Мосул. Территория под контролем ИГИЛ неуклонно сокращается, а сами боевики несут существенные потери в людях и технике на всех фронтах.
По мере общего ухудшения военной обстановки в рядах террористов намечается кадровая проблема. Люди, которые некогда стремились стать частью ИГ, теперь стараются без лишнего шума вернуться домой. Это касается, в том числе, и боевиков из центральноазиатских государств, которых не пугает перспектива уголовного преследования на родине.
Возвращение бывших исламистов домой дает возможность для аналитиков детально изучить их мотивы вступления в террористические организации. За годы существования ИГ сложилось мнение, что под его знамена, помимо идейных фанатиков, встают люди, пребывающие в затруднительном финансовом положении и желающие заработать денег с оружием в руках. Однако изучение социального опыта бывших боевиков из Центральной Азии вносит в данную точку зрения серьезные коррективы. Аналитик агентства «Внешняя политика» Никита Мендкович отрицает денежную мотивацию как основной фактор перехода на сторону террористов:
«Реконструкция биографий граждан, ушедших в ИГ, показывает, что финансовый мотив в чистом виде никогда не доминирует. За время своего исследования я ни разу не встречался с тем, чтобы человек реально сталкивался с бедностью или с ситуацией, когда ему или его семье угрожал реальный голод».
Действительно, денежный вопрос является главным для боевиков из Ливии, Египта, Туниса и некоторых других сопредельных государств. В этих странах вступление в ИГИЛ является следствием желания избавиться от долгового рабства. Люди готовы связать свою судьбу с исламистами, чтобы уйти от фактического закабаления.
Для боевиков из среднеазиатского региона причины перехода на сторону террористов лежат на стыке социальных и психологических проблем. Бытовые конфликты, ощущение собственной ненужности и отсутствие перспектив, выключенность из общественной жизни заставляют смотреть на ИГИЛ как на попытку начать новую жизнь, в которой они смогут занять достойное для себя место. Порой импульсом к этому становятся даже семейные конфликты. Как отмечает Никита Мендкович:
«У меня есть несколько зафиксированных случаев, когда уходу в ИГИЛ предшествовали личные конфликты. В том же Таджикистане я наблюдал 6 явных случаев депрессивных состояний, из них 4 — связанных с проблемами в семье. Развёлся — вступил в ИГ! Поругался с родителями — вступил ИГ! Конкретный пример: отец заставил сына бросить учёбу в университете и вернуться домой. Он учился на первом курсе МГУ, а в итоге стал рабочим пекарни. Можете представить, что для него это настоящая трагедия».
Ощущение собственной ненужности и бесперспективность не имеют четкой привязки к финансовому положению конкретного человека. Многие террористы являются молодыми людьми с высшим образованием, которые затрудняются найти работу по специальности. В итоге они утверждаются в мысли о принципиальной несправедливости устройства государства, а порой и всего мира. Выходом остается радикальная смена жизненных координат. Никита Мендкович приводит следующий пример:
«Скажем, в Казахстане существует проблема переизбытка квалифицированных специалистов. Так, молодой человек на третьем курсе юридического факультета понимает, что, даже закончив учёбу с золотой медалью, не найдёт работу по специальности. Другой случай — человек хотел делать военную карьеру, а его исключили из военного училища».
Выводы, полученные в ходе изучения жизненного пути бывших боевиков ИГИЛ из Средней Азии, имеют важное практическое значение. Они показывают, что мотивы, которыми руководствуются вступающие в ряды исламистов, не столь прямолинейны и не увязаны напрямую с финансовым достатком. До известной степени речь может идти об экзистенциальных проблемах, возникающих на фоне безработицы, ощущения бессилия и ненужности, утраты жизненных ориентиров. В этом смысле, в группу риска попадает значительное число людей в том числе и в России, которых сложно отнести к религиозным фанатикам или остро нуждающихся в деньгах.
Накануне саммита НАТО, который должен пройти в июле 2018 года в Брюсселе, Министерство обороны Польши выпустило любопытный доклад – «Предложение по постоянному присутствию США в Польше в 2018 году». Помимо европейских и натовских дипломатов, которые соберутся в Брюсселе, Варшава рассчитывает повлиять на мнение американских конгрессменов и аналитиков Пентагона.
Оживление дискуссии по данному вопросу свидетельствует об усилении позиций сторонников более конфронтационной политики в отношении России как среди внешних критиков Белого дома, так и в самом правительстве. Среди причин - январское обострение ситуации на юго-востоке Украины, по мнению критиков, демонстрирующее неэффективность политики Обамы, а также внутриполитическая игра накануне начала предвыборной президентской гонки.
The key question for Russia is whether the Operation Atlantic Resolve will become the start of permanent stationing of American and NATO forces in the countries of former Warsaw Pact and the post-Soviet space. Moscow insists that its security needs be taken into account, whereas the American leadership believes that the motives of Russia stem from “misinterpretations and outdated thinking”.
На саммите АТЭС в Перу Барак Обама безуспешно пытался доказать, что предвыборная риторика Дональда Трампа не будет реализована в полном объеме и проект ТТП еще рано списывать со счетов. Сам Трамп огласил список инициатив на первые сто дней своего президентства. Уже сейчас становится ясно, что его стремление наладить отношения с Россией встретит жесткое противодействие в Конгрессе.