«Восточная политика» Германии заканчивается. В украинском вопросе Москва и Берлин действуют как противники. Это не новое наблюдение, но сейчас это активно обсуждает мировая пресса. Резкие антироссийские выступления канцлера ФРГ Ангелы Меркель в австралийском Сиднее и немецком Бундестаге в последние дни не объясняются давлением США. Германия видит свой собственный интерес в ограничении влияния России в Европе. Однако осознание этого произошло в Берлине только в связи с украинскими событиями.
Украина стала полем конкуренции между Россией и ЕС не сегодня. Это объясняется тем, что украинская элита не смогла построить сильное государство, способное принимать самостоятельные решения и придерживаться их. Вместо этого Киев избрал тактику извлечения прибыли из иностранных интересов на своей территории.
Не нужно заблуждаться: для Германии, как и для России, происходящее вокруг Украины — это борьба за сферу влияния в категориях «игры с нулевой суммой».
Соглашение об ассоциации Украины с ЕС не было публичной офертой. Переговоры вокруг этого документа продолжались семь лет в закрытом режиме. Президента Виктора Януковича с 2012 года энергично «обрабатывали» первые лица ЕС — президент Европейской комиссии Жозе Мануэль Баррозу, верховный представитель по внешней политике ЕС Кэтрин Эштон, еврокомиссар по вопросам расширения и добрососедства Штефан Фюле, Ангела Меркель. При этом подчеркивалось, что Украина не может быть членом двух интеграционных блоков одновременно. Европейцы рассчитывали постепенно ослабить зависимость Киева от России.
Соглашение об ассоциации с ЕС предполагало не только экономическую интеграцию. Стороны договора брали на себя обязательство развивать координацию в сфере внешней политики «с целью вовлечения Украины в европейскую зону безопасности». Перед прошлогодним саммитом Восточного партнерства в Вильнюсе Брюссель, вполне в духе реальной политики, перестал требовать от Киева немедленно освободить Юлию Тимошенко, хотя ранее называл это необходимым условием ассоциации. В аппарате Штефана Фюле это называли «сильным шахматным ходом».
Отказ Украины подписать соглашение вызвал шок в Берлине и Брюсселе. Вместо триумфа саммит обернулся провалом. В результате Янукович был заклеймен как авторитарный лидер. Показательно, что на президента Армении Сержа Саргсяна, который не отложил подписание документа, а, в принципе, отказался это делать, такой же поток критики не обрушился. Это свидетельствует, что Украина для ЕС значит гораздо больше.
При этом Германия продолжала твердить и, возможно, верить, что она не борется с Россией за Украину. Во многом это связано с тем, что Меркель ощущает себя прогрессивным мировым лидером, который не пользуется методами, характерными для ХХ века.
Но проблема в том, что ХХI век в политике наступил далеко не повсеместно.
На протяжении жизни целого поколения немцев (особенно восточных немцев) Европа прошла через период беспрецедентного роста и развития. Долгое время ЕС был единственным центром гравитации на континенте — особенно после распада Югославии. В результате Берлин утратил ощущение хрупкости и обратимости прогресса, перестал опасаться нестабильности. Хотя всего 20 лет назад было по-другому — наблюдая за развитием межэтнических конфликтов на постсоветском пространстве, никто в Европе не пытался вмешиваться и оспаривать миротворческие усилия России.
При этом, в то время как экономическая ситуация в ЕС и России за прошедшие годы заметно улучшилась, на Украине события развивались противоположным образом. Германии, где показатель ВВП на душу населения более чем в 10 раз превышает украинский (44 тысячи против 3,8 тысячи долларов), сложно понять украинцев, которым пришлось узнать, и что такое резкое падение уровня жизни, и что такое глубокий политический кризис. На Украине возникли все условия для гражданского конфликта — экономический коллапс, массовый радикальный национализм, утеря государством монополии на насилие. Любое провоцирование ситуации привело бы к взрыву — именно об этом постоянно предупреждала Москва. Но Меркель, как «человек будущего», не смогла разглядеть эти тревожные тенденции.
Не исключено, что упорство, с которым Германия толкала Украину к ошибочным решениям, коренилась в ощущении собственного морального превосходства. Германия перестала чувствовать себя скованной наследием ХХ века. Однако ее вновь обретенная уверенность очень похожа на американский способ ведения дел. «Европейские ценности» похожи на американскую «свободу», которая в глазах Вашингтона есть цель мирового развития и потому оправдывает любые средства.
Вслед за США Германия отказалась от научного регионоведения и стала смотреть на вещи сквозь призму теории демократического мира. Прежде несвойственный Германии наступательный либерализм оказался направлен на Украину.
Вместо того чтобы трезво оценить ситуацию в этой стране, Берлин увлекся защитой прав конкретного человека — Юлии Тимошенко. Это мешало увидеть отсутствие разницы между Тимошенко и другими фигурами украинской элиты.
Отказ от регионоведения привел к ряду аналитических просчетов. Это заметно при анализе аргументов в пользу европейского выбора Украины. Так, в основе логических построений европейцев лежит ложное утверждение, что Украина в СССР якобы была самодостаточной экономической системой, только с плановой экономикой — наподобие Польши. Не учитываются или игнорируются промышленные, торговые и энергетические связи, частью которых Украина была на протяжении столетий. Сбрасываются со счетов советские обстоятельства формирования украинской республики в современных границах и большая хрупкость межрегионального баланса в стране. Невнимание к реальным проблемам Украины со стороны Германии и ЕС доходило до абсурда. В ходе подготовки к заключению Соглашения об ассоциации в ЕС даже не удосужились перевести его на украинский или русский языки.
Наконец, Германия проявила глубокое непонимание российских интересов и существующей между Россией и Украиной взаимосвязанности. В нежелании обсуждать украинский вопрос с Москвой, проявляется «поствосточногерманский» комплекс — во времена существования соцлагеря ключевые решения требовали одобрения Москвы. Ангела Меркель полагает, что, пойдя этим путем вслед за Украиной с Россией, нужно будет обсуждать Сербию, западные Балканы, Молдову, Грузию. Но ставить эти случаи в один ряд — ошибка. Хотя на карте граница России с Грузией и Украиной выглядит одинаково, двусторонние отношения работают по-разному. Грузия за 20 лет вышла из общей производственной кооперации с Россией. Украина же была производственным ядром единой промышленной системы и вплоть до нынешнего кризиса продолжала выполнять заказы для российского ВПК. Слом этой взаимозависимости вреден и для Москвы, и для Киева. Однако Германия игнорировала это обстоятельство.
Неверные оценки, которые привели к украинскому кризису, глубоко коренятся в немецкой политике. И хотя в Германии разгораются дебаты о верности избранного курса, маловероятно, что Берлин свернет. При Меркель Германия не только не отступит от единой линии Запада, более того — она будет следить за дисциплиной в ЕС. Поскольку Германия находится в ядре развитых стран, инициировавших и получающих наибольшую пользу от глобализации, страны Запада — ее естественные союзники. Россия же — пусть стратегический, но все же рынок и поставщик ресурсов. В ситуации первого серьезного столкновения интересов с Москвой команда «сомкнуть ряды» — естественная для Берлина.
Однако ситуация не так критична, как могла бы быть. Как и США, Германия не видит своей целью противостояние с Россией. Берлин растерян, не понимает и намерен разобраться: как действия ЕС могли привести к нынешнему кризису. Это потребует от Меркель деятельно познакомиться с украинской внутренней политикой, экономикой и обществом. Первая задача на этом пути — удерживать в рамках назревающий конфликт между президентом Петром Порошенко и премьером Арсением Яценюком. Возможно, этим путем Германия со временем избавится от некоторых иллюзий и обретет более глубокое понимание природы украинской государственности и ее взаимосвязи с Россией.
Наверх